Обстановка в Луанде резко отличалась от Конакри. Здесь расслабляться уже не приходилось. Сразу по приходу была организована ППДО (Противоподводно-диверсионная оборона корабля), спущен рабочий катер, вахте выданы гранаты, автоматы и началось методичное обрабатывание акватории в радиусе нескольких сот метров от корабля. С борта тоже производилось гранатометание, причем незакономерное. Надо пояснить, что гранатометание при ППДО необходимо, чтобы уничтожить возможных подплывающих боевых пловцов противника в случае необходимости. Плотность воды в несколько раз превышает плотность воздуха и гидродинамический удар при взрыве гранаты уничтожает все живое в радиусе около сорока метров. Вахта ППДО неслась круглосуточно.
Но жизнь на корабле не замерла. В конце июля в Луанду приехали советские артисты. Среди них был Иосиф Кобзон. Они дали отличный концерт прямо на причале, у которого был ошвартован наш «Гремящий». Наш командир по законам гостеприимства после концерта пригласил Иосифа Давыдовича в кают-компанию на ужин. Ужин продолжался до утра. Иосиф Давыдович много пел, пил наравне со всеми, но совершенно не пьянел. Я, как умеющий играть на гитаре, в отсутствие других возможностей, как мог, аккомпанировал известному артисту. В 4 часа утра я заступил на вахту к трапу. Около 6 утра Кобзон уехал с корабля. Н, около 8 часов вернулся с двумя канистрами, подозреваю, что с пивом. А покидая борт, нес трехлитровую банку соленых огурцов, банку воблы и буханку черного хлеба. Это то, чего в Луанде нельзя было найти ни за какие деньги.
В самом конце июля мы получили задачу следовать в Мосамедиш, главный южный порт Анголы, через который шло снабжение частей Вооруженных сил Анголы и отрядов СВАПО, патриотов Намибии, которых юаровцы вытеснили на юг Анголы. Снабжением воюющих частей занимались советские сухогрузы Одесского морского пароходства и кубинские транспорты. Один из них назывался «Матанзас», как сейчас помню. Транспорт-восьмитысячник советской постройки, тип «Ленинская гвардия». Возили стрелковое вооружение, боеприпасы, запчасти для бэтээров советского производства, артиллерийские орудия, снаряды к ним, продовольствие, медикаменты, в общем, все, в чем нуждались защитники Анголы. С нами были сторожевой корабль «Ревностный» и ВПК «Таллин». Юаровцы заявили, что разбомбят порт Мосамедиш. Мы заявили: «Только попробуйте!» На нашем корабле располагался штаб 30-й отдельной бригады во главе с комбригом капитаном 1 ранга В.И.Литвиновым.
Мы связались с береговыми частями ПВО, прикрывавшими порт, узнали, какими средствами они располагают, поделили зоны ответственности. Дальше всех стрелял бпк «Таллин» с ЗРК «Шторм» – до 40 км, потом наш ЗРК «Волна» – до 25 км, и расположенные на берегу два ЗРК «Печора» – тоже примерно 25 км, потом «Ревностный» и «Таллин» с ЗРК «Оса» -11 км, и артиллерия всех трех кораблей. Таким образом, получалась довольно глубокая и хорошо эшелонированная ПВО обороняемого порта.
И началось. Мы вступили в боевые действия по обороне главного южного порта Анголы Мосамедиш от ударов авиации ЮАР. Каждый божий день начинался с боевой тревоги и заканчивался боевой тревогой. Ночи тоже не отличались спокойствием. Каждые несколько часов следовал доклад радиометристов (операторов РЛС) об обнаружении очередной групповой воздушной цели, следовавшей курсом на порт и на наши корабли. Этими целями являлись группы, как правило, из 4–6 реактивных «Миражей» или турбовинтовых «Канберр». Они несли запас бомб, готовых обрушиться на нас, на порт, на сухогрузы, стоящие у причалов. Но, обнаружив сигналы наших РЛС, сначала станций обнаружения, а затем и стрельбовых станций сопровождения, вражеские летчики разворачивались и уходили. У них в кабинах находились приборы, напоминающие современный антирадар в автомобиле.
Улетали, но не на аэродромы базирования. Возвращаться с боезапасом бомб было нельзя, потому что при посадке можно было взорвать собственный аэродром. Поэтому они уходили, чтобы высыпать смертоносный груз на головы мирных жителей, на населенные пункты многострадальной Анголы. И только после этого возвращались домой на базу. Подловатая тактика, но ничего не поделаешь. Через несколько часов после налетов приходили сообщения, что такой-то населенный пункт уничтожен, столько-то убитых, столько-то раненных. Нам оставалось только отмечать эти данные и населенные пункты на карте. Командир корабля все 28 суток практически не сходил с мостика. Мы с моим командиром БЧ-1 (старшим штурманом) всегда были в штурманской рубке, практически за спиной командира корабля.
Места якорных стоянок меняли не закономерно, но часто. ППДО осуществлялась круглосуточно. Эпизодически выполнялись артиллерийские стрельбы из двух счетверенных артустановок ЗИФ-75 по учебной воздушной цели – наполненному гелием метеозонду с подвешенным к нему радиолокационным отражателем. Мы в этих тренировках особо не нуждались.
Но грохоту они давали много. А нам надо было показать серьезность наших намерений.
По сути, мы держали «ракетный зонтик» над портом и над собой в течение 28 суток.
За время обороны Мосамедиш ни одна бомба так и не упала на главный южный порт Анголы. Задача Советского правительства по охране и обороне главного южного порта Народной Республики Анголы от ударов авиации ЮАР была выполнена полностью. «Таллин» и «Ревностный» пошли в Индийский океан, а наш «Гремящий» вернулся в Луанду.
Несколько дней отдохнули, позагорали, покупались на местном пляже с океанской стороны. Местные анголане, как они себя называли, поеживаясь, показывали нам, что купаться не сезон, холодно, мол. Это при температуре воды +22 градуса! Искупать бы их в Балтийском море, где выше 16 градусов температура редко поднимается даже жарким летом. Были экскурсии в местный форт Сан-Мигель, где бережно хранятся все скульптуры – памятники завоевателям-португальцам. Было несколько встреч с кубинцами, где во время застолий они все ждали, когда мы попадаем под столы, так как неразбавленный ром кубинцу смерть, а нам, после шила, сплошное удовольствие. Кстати, на соревнованиях по стрельбе из автомата я победил лучшего кубинского стрелка, это без бахвальства. И начальник штаба кубинского батальона не единожды за столом поднимал за меня тост, так как у них особо ценятся военно-прикладные виды спорта.
Нам дали заходы в Того (порт Ломе) и в Гану (порт Тема). В Того нам выдали местные деньги. Состоялись походы в город, где мы и накупили всякой всячины, не торгуясь, а надо было торговаться. Потому, что местные торговцы даже не уважают тех, кто покупает, не торгуясь. Традиция такая. А мы, привыкшие к нашим стабильным фиксированным советским ценам, делали покупки, не задумываясь, что может быть по-другому.
После походов в город у нас оставались какие-то местные деньги, командир разрешил истратить их прямо на причале, где базировалось небольшое кафе, точнее, пивная, с разухабистым названием. Не помню с каким, но с намеком на некоего пирата. Нас было несколько мичманов и офицеров, когда мы вошли и заняли столик. За соседним столом сидели гражданские моряки с рядом стоящего шведского судна. Незнакомая речь, другое поведение, конечно, нас заинтересовали. Они поняли, что мы советские моряки, мы же были в форме. У нас с собой была вобла из только что открытых банок, вся свежая и с икрой. Запах донесся и до шведов. Мы заказали стандартные сосиски и по бутылке 0,7 пива «Бенин», другого и не было, да мы и не очень-то разбирались после ленинградского «Жигулевского», которое пили-то полгода назад.
Обратили внимание на то, как шведы макают сосиску в горчицу и отправляют в рот. Мы-то начали с воблы. И тут, наш мичман-продовольственник сообразил:
– Минуточку, я мигом.
Взял аккуратно горчичницу с нашего стола и исчез. Прошло всего минуты четыре и он уже вернулся. Плошка с горчицей оказалась на своем место на столе. За это время мы угостили шведов воблой, а они прислали нам по бутылочке пива. Братство флотов! Далее, дело нехитрое. Пока наши принялись брататься со шведами, или шведы брататься с нами, горчица перекочевала на соседний стол. Вобла кончилась, так что стали закусывать сосисками. Надо было видеть физиономию того шведа, который, как обычно, обмакнул сосиску в горчицу и отправил ее в рот. У него был такой «восторг» на лице, что у нас на глаза навернулись слезы, правда, от смеха. Горчица-то была наша, свежая, корабельная, а не та сладковатая пародия, что стояла на столиках в пивной. Швед чуть не задохнулся, прополоскал рот пивком и рявкнул:
– Гарсон!
Официант, впечатленный интонацией возмущенного клиента, на цирлах прибыл на место ЧП. Швед что-то доходчиво объяснил более чем взрослому «мальчику». Тот, ничуть не сомневаясь, решил подтвердить репутацию питейного заведения, взял с тарелки сосиску, обмакнул ее в горчицу и откусил половинку. У официанта чуть глаза на лоб не вылезли. Минутное замешательство, и все уставились на нас. Потом, кто-то из шведов «родил», показав пальцем в нашу сторону:
– Рашн джоук!
Обстановка разрядилась и все – и мы, и шведы, и гарсон – дружно заржали. Теперь уже нам пришлось отправить на соседний стол пять бутылок пенного напитка. Обстановка разрядилась, мир был сохранен. Остатки валюты быстро истекли и мы, пожав руки шведам, отправились на родной борт.
ebooksa