Светлая и тёмная фигуры шагнули навстречу друг другу, сходясь в битве. Девушка и священник как завороженные наблюдали за этим поединком. Меч рыцаря, казалось, стал лучом света, а меч вампира – лучом тьмы. Свет и Тьма сшибались и снова расходились, танцевали, вились вокруг друг друга. Движения бойцов набирали скорость, становясь неразличимыми простому глазу. Через пару мгновений стало казаться, что это сгусток света выбрасывает свои колючие лучи, стараясь пронзись пятно мрака, которое в свою очередь отвечало тем же.
Удар вампира, нанесённый с нечеловеческой силой, отбил в сторону двуручный меч рыцаря, открывая брешь в защите, и чёрное лезвие ятагана резануло по горлу, пронырнув под шлем. Но в это же мгновение серебристый кинжал вонзился в сердце создания ночи. Рот рыцаря исказился в беззвучном мучительном крике, он сорвал шлем, силясь вздохнуть. Из вспоротой трахеи с хлюпаньем вырывался воздух.
– Умри! – приказал Конрад, схватившись за рукоять кинжала, силой воли и артефакта удерживая тело от распада.
Глаза Дезмонда остекленели. Невидяще он взялся двумя руками за меч, воздел его над головой. Клинок засиял белым светом, и Игрок рухнул вперёд всем телом. Лезвие меча обрушилось на голову вампира, угодив в лоб маски. Артефакт разлетелся на кусочки, в полёте превращающиеся в восемь разных масок. Открылись разрывы в подпространство и артефакты исчезли.
Конрад пошатнулся, дёрнул рукой, извлекая кинжал. Вслед за серебряным лезвием от одежды и тела фонтаном рванулись частички праха, и потом и вся чёрная фигура вампира рассыпалась легчайшим пеплом, осевшего кучкой на полу храма. Лежащий на полу рыцарь потускнел и растворился в воздухе.
Священник, с расширившимися от ужаса глазами наблюдавший за смертью своего рыцаря, тонко взвизгнув, и кинулся к выходу их храма. Девушка, коротко зарычав, прыгнула за ним и одним ударом снесла епископу голову. Его тело пробежало ещё пару шагов и рухнуло на пол, а голова, описав широкий полукруг, упала на алтарь, забрызгав его и крест кровью, особенно яркой на фоне белизны. Вероника, плача и обжигаясь, подобрала серебряный кинжал, как единственную память о своём Короле, и побежала вон из церкви. Теперь она стала Королевой, но в её мёртвом сердце не было радости, только тупая ноющая боль от невосполнимой потери и разгорающееся чёрное пламя ненависти. «Я клянусь, муж мой, люди получат то, что они давно заслуживают! Они уже никогда не оправятся после ужасов этой ночи и вскоре этот город, а потом и весь мир, будет во власти Домов Бессмертных! Я назову его Поцелуй Смерти!»
– Я вывела Дезмонда из Уробороса.
– Спасибо, Карина, – Серый сдавил голову ладонями. – Всё пошло не так! Где же я ошибся?
Очнулся Максим в странном мире. На берегу моря или океана с волнами цвета ртути, под оранжевым небом, зелёным солнцем и фиолетовыми облаками.
– Вот это вштырило, – сказал он вслух, словно звук голоса мог разорвать пелену бреда. – Всё это прикольно, конечно, но на сегодня хватит.
Руки потянулись к голове, но не нащупали очков виртуальной реальности. Зажмурив глаза, протянул руки, чтобы наощупь найти системник и вырубить игру. Ничего, ни стола, ни монитора, ни кресла под задницей. Пальцы шарят по песку. Макс открыл глаза, оглядел себя. Обзор ничего не ограничивало, и это был он сам, в той одежде, в которой сел за комп.
– Тысяча демонов! Что за ерунда?! Я, что, в Матрице?! – он истерично засмеялся, – Проснись, Нео, ты обосрался! Что там делают в голливудских фильмах – щипают себя, бьют по щекам?
Парень проделал все действия, стандартные для усомнившегося в реальности персонажа. Больно не было.
– Вот это поворот! Это всё-таки не реальность? Значит, у меня просто глюки. В которых я осознаю себя.
За спиной кто-то картинно прокашлялся.
– Не совсем.
Максим резко обернулся. На камне сидел давешний мужик из магазина.
– Ты прав, это не реальность. Но и не галлюцинации. Моя Игра, Уроборос, для воспроизведения графики и окружения, а также для вычислительных процессов использует не мощности компьютера и не виртуальную реальность, а биологический суперкомпьютер, которым является мозг человека. Обманывая мозг, Уроборос создаёт для тебя фотореалистичный графон14 и полный эффект присутствия. Чтобы легче проходила адаптация, и вообще, чтобы дать преимущества для бета-тестеров ваши аватары гораздо менее подвержены травмам и болевой порог снижен.
– И много нас таких? – Максим немного успокоился.
– Сейчас около пятидесяти, максимально будет восемьдесят восемь.