Я засмеялся, напряжение отпустило, и Хали тоже засмеялась в моей голове.
«Прости, Марк. Мы живы!»
– Да, Рычок, а ведь мы живы! – крикнул я.
Мальчишка плакал, а потом повернулся ко мне.
– Откуда ты знаешь, что это предатель?
– Так Небо сказало!
Вдруг с ангела сорвался большой яркий огонек, и ворвался в грудь зверенышу. Тот изогнулся дугой в неестественной позе, резко сбросив с себя всю землю, и закричал.
Я дернулся, желая помочь, стал ворочаться, кричать ему, и яростно откапывать себя свободной рукой. Звереныш дернулся еще пару раз, и затих.
– Рычо-о-ок!
В этот момент даже у меня покатилась слеза. Мы побегали вместе всего ничего, но как же я привязался к нему. Срывая ногти, я отгребал землю, высвободил, наконец, вторую руку, чуть не сломав ее, и стал откапываться уже обеими руками.
– Мало-о-ой! Погоди, я сейчас!
Рычок сзади закашлялся. Я обернулся – звереныш перекатился на четвереньки и, рыча от боли, пытался встать.
– Рычок, что с тобой?
«Он теперь вторая ступень. Это было больно, но он прорвал родовой барьер».
Я затряс головой. Что? Какой еще, на хрен, барьер?
– Вот это да, – протянул Рычок осипшим голосом, и потряс головой, – Подожди, Перит, я сейчас помогу.
Он встал, расправил плечи. Я заметил, что Волчонок стал заметно шире, будто возмужал на глазах. Уже язык не повернется назвать его зверенышем.
Подскочив, Рычок стал мне помогать. Я видел, что он и улыбался, и плакал одновременно.
– Теперь я – мастер второй коготь! – счастливым голосом сказал он, – Представляешь?
Я, наконец, высвободился, сел, прислушиваясь к ощущениям в вывихнутой ноге. Затем попробовал встать, но стопа ответила адской болью. Меня отвлек грохочущий рев.