Мои слова, кажется, выбили из-под них почву.
– Я тебя не понимаю, – горец покачал головой.
– С вами договориться не получается, так может, хоть он послушает?
Главарь помолчал некоторое время, его взгляд метался между Рычком и мной.
– А с чего мы должны доверять тебе, – он кивнул на оружие, – Разве так договариваются?
– А вы тоже хороши, – проворчал я, – Что нам оставалось делать? Жить хочется.
Я задумчиво поскреб давно небритое лицо. Где бы раздобыть тут лезвие и пену для бритья?
– Нам туда, – горец махнул рукой в сторону, – Там руины древнего храма.
– Как тебя зовут? – спросил я.
После продолжительной паузы горец ответил:
– Дадаш.
– Брат! – воскликнула его соратница, – Зачем называешь имя врагам?
– У тебя все враги, – рявкнул Дадаш, – Куда ни глянь.
Горянка обиженно отвернулась. На ее щеке красовался синяк, поставленный моей ладонью. Меня кольнуло острое чувство вины, нехорошо это – женщин бить.
Под изумленным взглядом Рычка я неловко шагнул к горцу и протянул ему арбалет:
– Возьми, Дадаш.
– Перит, что ты делаешь?
– Так надо, Рычок, – твердо ответил я, больше убеждая себя, чем звереныша.
У Дадаша подпрыгнули брови, и он, мигом выхватив арбалет, наставил его на меня. Женщина засмеялась:
– Ох, и дурак же ты, ноль! Дружба со зверями все мозги тебе выжгла.