— Неужели стаи не воюют друг с другом?
— Еще как воюют. Но только под внимательным взглядом приората. Без решения Совета и приора война невозможна, — тут Хакон засмеялся, — Но только кому это мешает тайно резать друг друга?
Откровения главы проливали свет на некоторые вещи, но у меня закралось сомнение.
— Зачем же вы, господин зверь, рассказываете все это мне, обычному первушнику?
— У меня предчувствие, — он недовольно нахмурился и посмотрел наверх, на пару одиноких облачков, — Ты же знаешь, у меня дар. Я могу внушать.
Я кивнул. И пошел в атаку, решив посмотреть, как он отражает удары.
— С тобой все сложнее, — Хакон усмехнулся, мягко подставляя ладони под мои кулаки, — Обычно первушники сразу сгибаются под моим воздействием. Но не ты.
— Что со мной не так?
— Ты выше своей меры, Спика.
— Что?
Я даже остановился, решив, будто мне показалось. Сердце гулко билось, легкая тренировка с Хаконом все равно была для меня серьезной нагрузкой.
— Небо каждому определяет его меру. Слышал такое?
— Да.
— Тебе оно определило его неправильно, — вдруг сказал он, а затем на всякий случай приложил два пальца ко лбу.
Потому что это заявление действительно прозвучало как гром среди ясного неба. Я промолчал, не зная, как реагировать на это. О задании Абсолюта и о своих планах рассказывать я все равно не собирался.
— У тебя же есть путь, Спика?
Я не видел смысла врать зверю, для которого все эмоции были как на ладони.
— Да.
— Я чувствую, что если помогу тебе, то ты поможешь нам. Хильда мне как дочь, и вся эта история с Белыми Волками очень важна для нее.
— Да, ее предок была Белой Волчицей.