Избранное. Компиляция. Книги 1-15

22
18
20
22
24
26
28
30

Если сравнивать ее с первушкой Устрицей, то это земля и небо. Та более мягкая, нежная, со своей женской хитростью, позволяющей выживать в жестоком мире. Но Устрица и не прыгает выше головы.

Хильда же готова была порвать любого, кто встанет на пути.

Я поймал себя на мысли, что вспоминаю первый день, когда случайно заметил Волчицу без верхней куртки. И быстро постарался взять себя в руки.

— Первота сраная, еще одна такая мысль, — вместо приветствия сказала Хильда, но ожидаемого кулака в живот не прилетело.

Вместо этого она посмотрела на Скойла:

— Мастер, вы прямо лучитесь весь, — удивилась она.

— Потому что первота сраная сегодня превзошел все ожидания, — счастливо улыбаясь, ответил наставник.

* * *

Мы шли по Вольфграду. Стройный стан Хильды покачивался впереди, и я, как и положено первушнику, держался позади. Правда, на нее я особо не смотрел, потому что крутил головой.

С Вольфградом будто что-то произошло. На улицу высыпало много народу, вокруг кипела работа, и я сразу сообразил, что в основном тут бегали первушники и нули.

Последних заставили выполнять самую черную работу. Они мели улицы, драили стены у домов, вычищали канавы для стока отходов.

Город не только убирали, но и украшали. Улицы обвешивали яркими флажками, на домах появлялись еще фонарики. Многие дома белили заново, и вокруг слышалась ругань недовольных зверей.

— Давай, первота, пошевеливайся!

— Нули, если жить хотите, вам лучше успеть до темноты!

За пропущенные пятна и грязь прилетало даже первушникам, а нулей в лучшем случае ждала порка. В худшем же…

Больше всего меня угнетало, что я ничем не мог помочь. Не пробежишься по Вольфграду карающей тенью, обломаешься на первом или втором звере.

— Что случилось, госпожа? К чему все это? — спросил я, пытаясь отвлечься от всеобщей несправедливости.

— Мог бы и догадаться, Спика, — добродушно ответила Хильда, — Со дня на день ожидают приезда великого приора.

— Понятно…

Чувствовалось, что она думает о чем-то своем. И это что-то было намного серьезнее моей наглости, поэтому обычных возмущений не последовало.

— Куда мы идем, госпожа?