– Профессор Ван, это ваше «парящее лезвие» – оно в самом деле как нить?
Ван кивнул.
– На нынешнем уровне молекулярной технологии единственная форма, которую мы в состоянии сделать, – это нить толщиной примерно в одну сотую человеческого волоса. Офицер Ши получил от меня эту информацию еще до собрания.
– У вас достаточно материала?
– Какой ширины канал? Какой высоты судно?
– Ширина канала в самом узком месте сто пятьдесят метров. «День гнева» в высоту тридцать один метр, осадка – восемь или что-то в этом роде.
Ван уставился на стоящие торчком сигары, производя в уме подсчеты.
– Думаю, материала у нас хватит.
Опять последовало долгое молчание. Все старались прийти в себя после шока.
– А что, если устройства, на которых хранятся трисолярианские данные – жесткие или оптические диски, – тоже будут разрезаны?
– Вероятность этого очень мала.
– Даже если их разрежет, – пояснил эксперт-компьютерщик, – то ничего страшного. Нити чрезвычайно тонкие, края разреза будут очень гладкие. При таких условиях мы сможем спасти б
– У кого-нибудь есть идея получше? – Чан окинул присутствующих взглядом. Все молчали. – Хорошо. Тогда приступаем к проработке деталей.
Полковник Стентон, который за все это время не произнес ни слова, встал.
– Пойду позову офицера Ши обратно.
Генерал знаком велел ему сесть.
– Да Ши! – позвал он.
Капитан вернулся, лучась улыбкой. Схватил со стола обе сигары. Ту, что дымилась, сунул в рот, вторую положил в карман.
Кто-то спросил:
– Когда «День гнева» будет проходить между столбами, смогут ли они выдержать натяжение нитей? Не случится ли так, что «парящее лезвие» прежде всего разрежет сами столбы?