А Каролина-то, наверное, помнит. Небось это самый счастливый миг за всю ее жизнь – поцелуй с Матвеевым.
– А потом ты на меня наорал, – мстительно напомнила я. – Потому что решил, будто я твою драгоценную Каролину облила.
– Я просто был зол. Не представляешь как.
– И подрался с Артемом.
– Потому что он распускал руки и называл тебя своей! – не выдержал Матвеев. – Дашка, что ты пристала? Зачем копаться в прошлом? Какой в этом смысл? Какая логика?
– Простая. Если не развязать узлы в самом начале, веревки запутаются еще сильнее. И тогда их придется только рубить.
– Какие веревки? – изумился Даня.
– Веревки жизни, милый, – покровительственно ответила я. С одной стороны, я была довольна его ответом, а с другой, ревность к Каролине не утихала. – А потом?
– Что потом?
– Потом вы стали общаться с Серебряковой по интернету? Ну, когда она уехала? – спросила я.
– Да. Она со многими из нашего класса общается до сих пор, моя маленькая ревнивица, – ответил Даня. – Эй, иди ко мне? Не дуйся, Даш.
– Но подожди. Как так? – не могла понять я. – Ты ведь ее любил – я была уверена, что любил. Она приходила ко мне просить разрешения, чтобы встречаться с тобой!
– Что? – изогнул Даня бровь. – Разрешения? – И расхохотался.
– Представь себе, – поджала я губы.
– Детская глупость, – отмахнулся он.
– Ты ей нравился. Ты точно ей нравился.
– И разонравился. Сколько лет прошло.
– А она нравилась тебе. И даже Громкоговоритель знала об этом. До сих пор помню, как она ныла, мол, одна у тебя для тела, вторая – для души. Боже, как звучит-то…
– Ненавижу, когда берут мой телефон, – покачал головой Даня. – Ты ведь это прочитала в машине, когда я и отец ушли за тортом? Можешь не отвечать – я знаю, что да. И ты не права. Мне нравилась не Каролина.
– А кто? – спросила я, хоть и догадывалась, что он ответит.