– У вас разница – несколько месяцев, – фактически озвучила мои мысли Маргарита.
– Перестань, – в голосе Даньки послышалось раздражение. – Я же сказал – она мне как младшая сестра. Сводная, – почему-то хмыкнул он.
Я даже оскорбилась. А ты мне как никто. Просто никто.
– Не общайся с ней, – попросила Шляпа.
– Я буду общаться с теми, с кем хочу общаться, – вдруг рассерженно сказал Клоун. – Не ставь ультиматумы.
– Но она меня раздражает!
Ой, можно подумать, я от восторга несусь в звездную высь, увидев тебя.
– А меня раздражаешь ты, – ухмыльнулся Матвеев.
Что ответила Шляпа из «Г», я не знаю. Послышались чьи-то шаги, и мне пришлось ретироваться, дабы не быть застуканной в подслушивании чужих разговоров. Этот диалог заставил меня изменить свое отношение к Клоуну. Если раньше я действительно постоянно к нему лезла и обращала на себя его внимание, то теперь решила стать холодной и недоступной, как айсберг. Это почти получилось. Правда, сначала где-то глубоко в сердце жила робкая надежда, что Клоун заметит, что я больше почти не общаюсь с ним, и сам проявит инициативу, то потом и она исчезла. Даниил Матвеев оставался холоден к своему детскому врагу номер один. Это отчего-то очень раздражало, и я решила, что буду презирать его.
В апреле же случилось поворотное, можно сказать, событие. Гуляя вместе с Леной по торговому центру «Атриум» в другом районе города – втайне от мамы, разумеется, – я встретила рыжую Шляпу под руку с каким-то незнакомым светловолосым типом, по виду довольно взрослым, может быть, даже студентом. Они, никого не замечая, шагали мимо многочисленных павильонов, а мы с Ленкой, прячась и боясь спугнуть, пошли следом, незаметно фотографируя парочку.
Шляпа и ее новый парень зашли в несколько магазинчиков, где она, в лучших традициях любовного жанра, мерила модные платья, а он оценивал, идут ли они ей или нет, и даже купил парочку. Потом Шляпа захотела пожрать и потащила кавалера в дорогое кафе – не чета фастфуду, на который у нас хватало денег, чтобы забежать после школы и потратить их на гамбургеры, картошку фри и молочные коктейли.
Мы тоже пошли в кафе и, пересчитав все свои сбережения, заказали суши по какой-то акции. Кроме того, у меня получилось сделать несколько замечательных фото. Вот Шляпа кокетливо хихикает над шуточкой (наверняка несмешной), а блондин заботливо поправляет ей волосы. Вот она отправляет в его рот кусочек чего-то там из своей тарелки, а он послушно разевает рот и влюбленно таращит глаза. Вот целует – сначала в щеку, для совместного селфи, а потом в губы.
– Фу-у-у… Они же только что ели, – поморщилась Ленка, с кислым видом дожевывая свои суши – ей они не очень-то и нравились, в отличие от меня. Но, как говорится, голод не тетка.
– Ты не понимаешь, у них любовь, – хмыкнула я и нажала большим пальцем на клавишу «Отправить».
И в этот славный миг несколько фото полетели сквозь интернет-пространство на телефон Клоуна. Он, к счастью, был в сети и тотчас увидел эти сообщения, хотя в последнее время нечасто открывал мои послания, которые обычно были репостами каких-нибудь забавных картинок.
«Где?» – только и спросил моментально все понявший Данька. Я написала адрес, почему-то воспринимая все это как очередной прикол, по которым даже немного соскучилась. И только когда спустя двадцать минут Клоун появился в кафе, видимо, примчавшись на такси, я поняла, что для него все это очень серьезно.
Я поняла это по его лицу и какому-то даже отчаянию, плескавшемуся в серо-голубых глазах. Он решительно направился к столику парочки и с широкой, крайне неестественной улыбкой сел на диванчик рядом с опешившей Шляпой. Я не знаю, что он говорил, но вид у рыжей становился все печальнее, а лицо молодого человека – все удивленнее. Он попытался взять ситуацию в свои руки, стал что-то раздраженно отвечать, хмурить брови и тереть лоб, но не уходил и даже положил развязно руку Шляпе на плечи…
А потом Данька ударил его. Я второй раз в жизни видела, как он дерется – по-настоящему. Не борется в шутку с пацанами в школе или во дворе, не пытается дать отпор мне, когда в прошлом году я то и дело пыталась хорошенько треснуть его, а бьет со всей силы прямо в лицо. Блондин отлетел в сторону, чуть не перевернул соседний стол и с трудом поднялся, держась за окровавленную губу. А у меня сжалось сердце – так жалко стало Даньку, который, кажется, порывался нанести второй удар. Черт, у него ж проблемы будут!
Не думая, что делаю, я вскочила и побежала к нему наперерез, распахнула руки в стороны, как крылья, и спешно стала твердить:
– Нет, Дань, не надо, не надо, не бей его!