Гулко сглотнув, с трудом ответила:
— Не уверена, что у меня были бы три минуты.
— Это меня и пугает, — едва слышно произнес он.
Несколько минут мы молчали, я при этом старалась отбросить все мысли по поводу явной аморальности своего поведения и продолжала полулежать на нем, успокаиваемая мерным и мощным биением его сердца; о чем думал Тень, я не знала, но его рука по-хозяйски обосновалась у меня на спине, и теперь он гладил не только волосы.
— Если быть до конца откровенным, я не могу понять, откуда такое стремление избавиться от тебя, — наконец произнес сахир. — Причем стремление, с которым явно не согласен сам Танарг.
— В смысле? — не поняла я и, подняв голову, посмотрела на Тень.
Он тяжело вздохнул, укоризненно покачал головой и произнес:
— Лея, Лея, тебе прямо сообщили, что все святое отравлено, а ты даже не поняла, о чем речь.
— Ты о чем? — нервно спросила я.
Сахир медленно спустил руку пониже спины, похлопал по тому месту, которое я даже не собираюсь называть, и, поглаживая уже там, доверительно прошептал:
— Дыхание Ка-ю, Лея, традиционная священная сладость, с которой у нас принято встречать «дорогих гостей». Помнишь белую штуку сомнительного вида на голове у одного из жрецов, которых вышвырнули из моего кабинета?
Потрясенно глядя на сахира, я в конце концов все же высказала очевидное:
— Я всего лишь специалист языковой службы. Я даже не дипломат. Смысл меня убивать?
— Вот и мне интересно, — и он вновь погладил то, что вообще права не имел трогать.
— Руки! — прошипела я.
Беспрекословно вернул ладонь на спину и продолжил:
— Интуиция — прекрасная штука, ты знаешь?
Это я знала, да, сахир же продолжил:
— С самого первого взгляда так и понял, что за тобой нужно приглядывать.
— Ты вообще был на Гаэре под чужим именем, — обвинительно напомнила я.