– Я уже объявил тебя своей женой, – признался он.
«Когда успел?!» – с безмолвным вопросом я посмотрела на него, ожидая пояснений. Люциан чуть повел плечами, разминая. Мне показалось или он действительно чувствует себя не в своей тарелке?
– Во время важного делового разговора мне по нашей связи пришли очень «интересные эмоции», заставившие меня прервать его и срочно уйти, объясняя это тем, что мне надо к жене. – Он устремил на меня требовательный взгляд, в котором был вызов, но при этом на дне таилась тень неуверенности.
«Хм, желает получить объяснения, малость взбешен, но подспудно ожидает взрыва негодования с моей стороны за нарушенное инкогнито», – мысленно отметила я.
– Ну, ничего страшного, я тоже объявила себя твоей женой, – улыбнулась я, игнорируя первую часть его речи.
– Ольга! – требовательно рыкнул он.
Вот блин, и куда только подевалась его неуверенность?! Так и вспоминаются слова: «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?» Что-то рановато я его мужем признала. Черт, надо было самой скандал закатить за нарушенное обещание, а то приходится оправдываться.
– Что Ольга? – не осталась в долгу. – Твои люди с нас глаз не спускали!
– Что ЭТО было?
– А мне откуда знать? – невинно посмотрела я.
Он остановился, и его ладони тяжело легли мне на плечи.
– Я чувствовал твои эмоции, – по слогам, стараясь не сорваться, веско произнес он. – Что он сделал, что ты так отреагировала?
– Твои люди могут подтвердить, что он лишь поцеловал мне руку.
– Не будет такой реакции лишь на это! – в возгласе слышалась ревность, приправленная теплой струйкой гнева.
– Ты уверен? – с вызовом усмехнулась я.
Отступать было некуда. Поэтому я, закусив нижнюю губу и не отводя от него глаз, сняла его руку со своего плеча и поднесла к лицу, потершись щекой, как кошка, о ладонь. При этом его дыхание неожиданно сбилось и взгляд потемнел. Я воскресила в памяти сцены из охотничьего домика, от чего мой пульс участился, и, увлажнив пересохшие от волнения губы языком, взяла и лизнула его ладонь, смотря на него провокационным взглядом.
Казалось, что его пронзила молния, запах тела изменился, выдавая желание. Люциан издал хриплый стон и, с мукой выдохнув «Ольга», шагнул ко мне.
Отпустив его ладонь, я отшатнулась от него, отступив, и быстро произнесла:
– Он использовал гламор, целовал руку, добавь сюда вынужденное воздержание, и нефиг рычать на жену! – прикрикнула я, так как в глазах Люциана появился ТАКОЙ голод, что я занервничала, не сделала ли себе хуже. Поэтому бросилась в атаку, обвиняя: – И как-то ты все избирательно чувствуешь. Те эмоции уловил, а вот смущение и злость после того – нет!
Кстати, я сама собой восхитилась, как в стрессовой ситуации умудрилась не сказать и слова неправды, при этом создав невинную картину произошедшего и умолчав, что было на самом деле.