— Это правильно, — кивнул отец Симеон. — И свидетельство о венчании я в городе потом сам заверю и в книгу храмовую впишу… как время придет. Чем дольше никто не знает, что младший князь Агренев выжил, тем лучше. Все же беспокойно мне, что там за гнида в верхах засела, что никак не уймется, шлет и шлет супостатов. Сам-то вряд ли явится, сидит, пакостник, в столице, добропорядочную сволочь изображает. Боюсь, не оставит он вас в покое.
— Интересно, — я задумчиво переложила ягодки от варенья из чашки в блюдечко, Шон потом съест, такой сластена — ужас. — Интересно, а в эту ночь там, в столице, ничего не горело? Духу Бера, насколько я понимаю, расстояние не помеха, ему что село, что столица — все едино.
Мужчины переглянулись — похоже, эта мысль им понравилась, хотя и вызвала некоторый скепсис. Слишком это было бы легко.
— На духа надейся, а сам не плошай, — подвел итог Борислав. — Бумаги надо искать. Бумаги. Тогда будет чем прижать эту сволочь, с чем на аудиенцию идти. Эх, сейчас ведь лучшее время для этого — наверняка супостат все силы свои сюда к ведовой ночи стянул, не армия же у него в запасе. Сейчас бы как раз с бумагами в столицу и ехать, некому будет по дороге подстеречь.
— Да где же их искать? — я со стуком поставила чашку на стол. — Вот… зараза! Ну ни одной мысли нет…
— Мама… — вдруг позвали от двери. — Мам…
Пока мы пили чай с гостем и проводили военный совет, дети должны были заниматься своими делами во дворе. Несмотря на то, что наши материальные затруднения остались далеко позади, бездельничать я все равно никому не позволяла. Просто теперь не надо было упахиваться насмерть, а еще можно было подобрать занятие поинтереснее, чем монотонная заготовка дров или трепание еловой шерсти.
Так что дети были при деле, но я даже не удивилась, поняв, что как минимум старший подслушивает под дверью. Сама такая была в его возрасте.
Бледный, с закушенной губой, Лисандр решительно прошел к столу и посмотрел по очереди на меня и на Вежеслава. У него был вид как у решившего броситься с обрыва в пропасть героя-повстанца — отчаянный и обреченный.
— Я поклялся отцу, что никому и никогда не открою этот секрет… и не отдам… именем рода поклялся! Я не мог, понимаете?! — с болью в голосе выпалил подросток. — Ну не мог… раньше… а теперь… я не знаю… вы — моя семья! — он зажмурился на секунду, но тут же открыл глаза и упрямо тряхнул головой. — Пусть я буду клятвопреступником без чести и духи рода меня покарают. Пусть… только я скажу.
— Стоп! — я вскочила и зажала сыну рот ладонью. Клятва рода, черт его знает, чем грозит нарушение, я как-то не хочу шутить подобными вещами после того, как сама пообщалась с Бером. — Молчи! Не говори ничего! Мы придумаем, как все узнать без этой жертвы, понял? Понял?!
Я притянула к себе мальчишку, чувствуя, что его буквально колотит от напряжения.
— Ш-ш-ш-ш-ш… сынок, тихо, успокойся… мы здесь, мы рядом. Ты молодец, ты умница и не предатель. Просто доверься нам, и все будет хорошо, — шептала я подростку, наглаживая его по голове и плечам, обнимая и прижимая к себе. — Ты всегда можешь нам доверять, можешь любую беду рассказать, мы вместе придумаем, как тебе помочь. И сейчас придумаем. Не надо никаких клятв нарушать, подожди немного и отдышись, а потом мы во всем разберемся не торопясь.
Через полчаса, когда мне удалось успокоить сына, мы теперь впятером уселись за стол и, велев парню молчать и только кивать или отрицательно мотать головой в ответ на вопросы, стали досконально выяснять текст клятвы. Это оказалось не то чтобы просто, но и не запредельно сложно.
В какой-то момент я едва не рассмеялась от облегчения:
— Господи, ну это ж надо было столько сложностей наворотить, когда вопрос решается легче легкого! Лис, ты клялся никогда ни под каким видом не раскрывать тайну никому, кто не является по крови членом рода Аддерли. Я не подхожу, но остальные-то дети! Не надо нам больше ничего выяснять и мучить парня, сейчас он пойдет и спокойно расскажет все, что необходимо, сестрам и брату. А уже они, поскольку никаких клятв не давали, перескажут все нам!
Лис посмотрел на меня круглыми глазами, и было видно, как его взяла досада: сам, дурак, не додумался до такого простого решения. Потом он вскочил и умчался на улицу, а еще через секунду на его крик сбежались остальные дети, которых он, косясь на открытое окно, торжественно увел в другой конец двора, за курятник.
— Я так понимаю, вынимать из тайника бумаги и отдавать посторонним клятва тоже запрещает, а вот своим нет, — заметил Борислав, подходя к окну и становясь рядом со мной. — Вот пострелята, смотри, лопату тащат, втихую, чтоб мы не заметили. Хотят клад сами откопать, а нас уже результатом удивить.
Я встревожилась было, а потом поняла, что Лис не увел бы детей далеко от дома, он в последнее время стал вдвойне осторожен и строг. Значит, бумаги закопаны где-то поблизости. Ну а что… лес вокруг дома — он и есть лес, где угодно под корнями вырой яму, и без точного знания места вовек не найдут.
На всякий случай я прикрыла глаза и сосредоточилась на внутреннем зрении. После ведовской ночи это стало получаться в разы проще. Теперь я с легкостью отследила, куда пошли дети, чем они там заняты и не угрожает ли им опасность.