Судья тем временем уселся на приготовленный для него стул, но еду проигнорировал.
– Уже позавтракал, – радостно сообщил он. – Только чаю с вами попью.
И после паузы:
– Кстати, поздравляю! Живите долго и счастливо!
– Попробуем, – даря ответную улыбку, отозвался Идгард. И уже менее оптимистично: – Но тут такое дело…
– Да брось! – отмахнулся Осб весело. – Нет таких дел, которые невозможно решить.
Я закатила глаза – ох уж мне этот семейный оптимизм, а Идгард глянул на Осба с подозрением.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил ищейка.
Осберт снова отмахнулся и всё-таки потянулся за бутербродом.
А прожевав первый кусок, подарил мне новый ликующий взгляд и сказал с фальшивым сожалением:
– Эх, Айрин… Как же ты так… Ведь могла выбрать получше, а сама…
Шутил. Да, шутил и намекал на себя, любимого. Только Иду шутка не понравилась – он ну о-очень опасно сощурил глаза.
Осберт предупреждению внял и поспешно сменил тему. Спросил, обращаясь опять-таки ко мне:
– Твои родители знают? А что с университетом? Ты же доучиться теперь точно не сможешь?
Я хотела ответить, но тут зевота напала – пришлось бороться.
– О-о… Кто-то сегодня не выспался, – прокомментировал судья.
– Осб, – одёрнул Идгард.
Новоявленный родственник поднял руки, поясняя, что переходить границы дозволенного больше не будет. Ровно в этот момент в столовой появилась горничная, которая несла поднос с чаем, и «поросёнок» отвлёкся.
Мы же с Идгардом постарались побыстрее покончить с едой, а когда тоже перешли к чаю, услышали:
– Кстати, у меня для вас подарок.