— Убью Вегарда! — неожиданно прошипел маг.
Сердце взяло и екнуло. Неожиданно как-то совсем. И руки похолодели, а еще захотелось колдануть. Сильно очень захотелось, так чтобы белого раз и навеки… А потом я искренне самой себе удивилась — с каких это пор я так распереживалась за мэра?!
— А ты побледнела, Телль, — неожиданно угрожающе произнес мэтр Октарион.
Глянула на небо — оно стремительно светлело, что говорило о скором восходе солнца, затем перевела взгляд на мага и спросила:
— Чего тебе надо, белый?
Арвейн промолчал.
— Ты мой враг, — спокойно продолжила черная ведьма, которая, к слову, еще не была ни накрашена, ни причесана, да и стояла в одном халате, — а с врагами, мы, черные, не имеем никаких отношений, тебе ли не знать?!
Он устало выдохнул и хрипло произнес:
— Я не хочу быть твоим врагом, Аэтелль.
Пожав плечами, напомнила:
— Ты первый бросил все карты на стол.
— Бессмысленно было уже скрывать от тебя — ты все знала, — последовал ответ.
А затем, усмехнувшись, белый продолжил:
— Ты какая-то неправильная черная ведьма, Телль, с одной стороны, слишком регламента придерживаешься, а с другой — да какая из тебя черная, девочка? Ты хоть кого-то в своей жизни хоть раз убила?
— Подумаешь, тоже мне критерий отбора, — хмыкнула я. Затем добавила: — Это вы, белые, склонны к убийствам, черные убивают редко.
По губам мага скользнула странная улыбка, и, пристально глядя мне в глаза, Арвейн произнес:
— Знаешь, как Люсинда вошла в силу? — И не дожидаясь ответа: — А скольких сгубила Мадина? Или, может, тебе известно, из-за чего старая Грехен была вынуждена сбежать из Гартвера, прижимая к груди свой источник и пробираясь болотами?
Вот как-то никогда об этом даже не задумывалась.
— У тебя сговор с твоим демоном, да? — как-то без перехода задал вопрос белый маг.
Делиться подобной информацией с беломагической рожей я не собиралась, так что просто промолчала.