Внизу стояла размашистая подпись Двейна Райса.
Я застыла с раскрытым ртом.
— В Изиле снимешь то, что попроще до момента, пока не поступишь в академию, а там уже прояснится с жильем, — продолжал давать мне наказания дядя Лестар. — Но если совсем прижмет, то отыщи свою мать. Ничего, Аннарита переживет воскрешение из мертвых собственной дочери!
Я собиралась обойтись без нее, раз уж она столько лет обходилась без меня. Хотя посмотреть на маму со стороны было заманчиво.
— Вступительные экзамены через десять дней, лисичка! Тебе как раз хватит времени, чтобы добраться, а потом обжиться в столице.
— Да, мне как раз хватит! — пробормотала я, пытаясь вспомнить карту Центина.
До столицы, получалось, было дней пять-шесть пути.
— Я бы поехал с тобой, Аньез, но Лейне вот-вот родит, а местным целителям я не доверяю, — добавил дядя. — Так что ты уж как-нибудь сама!
И я кивнула. Сама так сама!
— Целительница? — спросил у меня здоровенный бородач-караванщик.
Я мялась за спиной у дяди, то и дело поправляя старенькое синее платье, перешитое Тиссой из маминого.
Думала о том, что…
Если бы я только знала, что отправлюсь в столицу, то взяла бы с собой побольше вещей. И книги… Да, я бы взяла с собой книги! Самые любимые и нужные, которые непременно пригодятся для поступления в академию.
О, Трехликий, знать бы еще, что именно мне пригодится⁈ Все произошло так внезапно!
— Целительница, — вздохнув, сказала ему, потому что дядя молчал, предоставив разговаривать мне.
— По животным умеешь? — поинтересовался караванщик.
Кивнула.
Я умела и по животным, и по людям. И роды, и раны — всякое доводилось и на разное успела насмотреться в Калинках.
— Если так, то деньги за проезд с нее не возьму, — сообщил караванщик уже моему дяде. Повернулся ко мне: — Глянь-ка, дочка, жеребец у меня захромал, но никого к себе подпускает. С норовом, скотина! Но говорят, у целителей имеется особый дар.
Проверял меня, ясное дело.