Мы здесь

А на полу под столом лежала детская игрушка.

«О боже!» – подумала Кристина, беспомощно глядя на нее.

Из прихожей донесся шум. Сердце обмерло. Ну вот, кто-то идет!

Кристина рывком обернулась, в отчаянии ища какой-нибудь способ укрыться. Бесполезно. Она стояла посередине комнаты с единственным выходом. А шаги из прихожей уже близились к двери, и не было никакой надежды проскочить мимо незамеченной. Надо было как-то прятаться в этой комнате – где-нибудь, каким-то образом.

Пока молодая женщина лихорадочно высматривала место, в дверном проеме показалась женщина с младенцем у плеча.

Крис застыла. Все, попалась!

Но женщина, как ни странно, без задержки прошла по коридору мимо и что-то крикнула на улицу – видимо, тому типу с картонным коробом. Он, оказывается, жил здесь не один.

Понимая, что эти секунды форы – единственные, которые у нее есть, Кристина в четыре широченных шага подлетела к единственному более-менее сносному укрытию – софе, – стараясь шагать максимально быстро при минимуме шума. На последнем шаге ее самообладание иссякло, и Крис нырком шлепнулась за спинку софы, подтянув к груди свои длинные ноги.

Находиться позади какого-никакого укрытия было громадным облегчением, которое, впрочем, продлилось не дольше секунды, сменившись тревожным осознанием, что укрытие это курам на смех и обнаружить ее за ним – дело минут, если не секунд.

Более того, эта жалкая попытка спрятаться лишь усугубляла всю безнадежность ее положения. Останься Крис стоять посреди комнаты, то, может, получилось бы прикинуться невменяемой, которая-де в минуту обострения случайно забрела сюда с улицы. Но даже этот заведомо безнадежный розыгрыш не шел ни в какое сравнение с игрой в прятки за софой: тут уж ей оправдания нет, и отвечать придется по полной.

«Вот, блин, влетела так влетела».

Снова послышались шаги, но теперь они направлялись не мимо по коридору, а непосредственно в комнату.

«Ну все, попала окончательно!».

– Козлина ленивый, – входя, в сердцах сказала хозяйка. – Пятьсот, нет, шестьсот раз ему надо повторять, пока он наконец пошевелит задом. А потом еще три раза объяснить, как это сделать правильно. Так ведь, золотце? – переспросила она дружелюбно.

Младенец что-то проворковал, реагируя больше на сердечность тона, чем на смысл сказанного. Мать тяжело бухнулась задом на среднюю подушку софы, прямо перед круглящей глаза Кристиной. Слышно было, как из подушек вырвался воздух.

При этом женщина издала тяжкий, исполненный патетики вздох страдалицы, обреченной на бессонные ночи и постоянные наставления своему тугодуму-недотепе, который вечно в них нуждается, – а вселенская справедливость, черт возьми, где?!

Крис невольно затаила дыхание.

Минуту спустя по ступенькам снаружи дома послышались шаги, и передняя дверь закрылась.

– Ну как, – послышался мужской голос, – теперь довольна?

– Герой мой. За тобою как за каменной стеной! – отозвалась его жена.