Голос ночной птицы

— Да, именно это.

— Так вот я ее не крала, и можете думать, что вам хочется. А теперь, с вашего позволения, у меня есть работа.

Она повернулась и пошла вниз по лестнице.

— У меня тоже, — сказал Мэтью. — Работа по доказательству невиновности Рэйчел Ховарт.

Миссис Неттльз застыла как вкопанная. Она повернулась к нему, и на лице ее отразилась смесь радостного удивления с подозрением.

— Именно так, — уверил ее Мэтью. — Я считаю мадам Ховарт невиновной и собираюсь это доказать.

— Доказать? Как?

— С моей стороны было неэтично об этом говорить, но я думал, что вам хотелось бы знать мои намерения. Могу я вам задать вопрос? — Она не ответила, но и не ушла. — Я не сомневаюсь, что мало что из происходящего в этом месте ускользнуло бы от вашего внимания. Я говорю не только об этом доме, но и о Фаунт-Рояле в целом. Вы не могли не слышать рассказов о предполагаемом колдовстве мадам Ховарт. Почему же в таком случае вы столь неколебимо отказываетесь считать ее ведьмой, хотя большинство горожан убеждены, что это так?

Миссис Неттльз глянула в сторону лестницы, проверяя, что никто ее не услышит, и лишь потом дала сдержанный ответ:

— Я видала зло, причиненное заблуждающимися людьми, сэр. Я видела, как то же самое начинается здесь, еще куда раньше, чем мистрисс Ховарт обвинили. О да, сэр, я такое видала. И когда свалили преподобного, это уже было решено и подписано.

— Вы имеете в виду, что для убийства нашли козла отпущения?

— Ага. Должна была им стать мистрисс Ховарт, сами видите. Кто-то не такой — кто-то, кого здесь не привечали. То, что она смуглая и почти испанка — ее просто должны были обвинить в этих преступлениях. И тот, кто убил преподобного, тот и мистера Ховарта прикончил, и этих кукол спрятал в доме, чтобы уж точно мистрисс Ховарт было не отвертеться. Мне плевать, что там лепечет Кара Грюнвальд про видение от Бога или еще чего. Она наполовину сумасшедшая, а на другую половину — дура. Как эти фокусы были проделаны, не могу сказать, но в нашем курятнике завелась настоящая лиса. Понимаете, сэр?

— Понимаю, — ответил Мэтью, — но все равно хотел бы знать, почему вы считаете Рэйчел Ховарт невиновной.

Губы женщины сжались в суровую мрачную нить. Она снова оглянулась на лестницу.

— У меня была старшая сестра, Джейн ее звали. Она вышла за человека по фамилии Меррит и приехала сюда, в город Хэмптон, в колонии Массачусетс. Какая пряха была Джейн! Сидела возле прялки и могла что хочешь спрясть. Она умела читать погоду по облакам и бурю предсказывать по птицам. Потом она стала повивальной бабкой, когда мистер Меррит умер от горячки. Так вот ее повесили в тысяча шестьсот восьмидесятом, в Хэмптоне, за то, что она — ведьма и заколдовала одну женщину родить ребенка от Дьявола. Так они сказали. Единственный сын Джейн, мой племянник, был обвинен в пособничестве и отправлен в тюрьму в Бостон, и он через год умер. Я хотела найти их могилы, но никто не знает, где они лежат. Никто и не хочет знать. А знаете, в чем был великий грех моей сестры, сэр?

Мэтью ничего не сказал, просто ждал.

— Она была не такая — понимаете? Умела читать по облакам, умела прясть, была повивальной бабкой — от этого всего она была не такая. Там, в Хэмптоне, ей за это надели петлю на шею, а наш отец, когда прочитал письмо, тоже заболел. Мы с матерью работали тогда вдвоем на ферме как могли. Ему стало лучше, и он еще четыре года прожил, но не помню, чтобы он хоть раз улыбнулся, потому что повешенная Джейн была всегда с нами. Мы не могли забыть, что она погибла как ведьма, а мы все знали, что она — добрая христианская душа. Но кто мог бы защитить ее там, сэр? Кто стал бы бороться для нее за справедливость?

Она покачала головой, и горькая улыбка искривила ее губы.

— Не-а. Ни один человек, ни один мужчина и ни одна женщина не заступились за нее, потому что все они боялись того, чего боимся мы в этом городе: всякий, кто скажет слово в защиту, заколдован и потому должен быть повешен. Да, сэр, и он тоже это знает. — Миссис Неттльз снова уставилась на Мэтью огненным взглядом. — Тот лис, я хочу сказать. Он знает, что было в Салеме и в дюжине других городов. Никто не скажет слово за мистрисс Ховарт, опасаясь за собственную шею. Уж лучше сбежать из города, таща за собой вину. Я бы сама сбежала, если бы хватило смелости повернуться спиной к жалованью от мистера Бидвелла, да только не хватает… и вот я здесь.

— Свидетели настаивают, что их видения не были ни сном, ни фантазией, — сказал Мэтью. — Как вы это объясняете?