— Да, делал. Его ограбили индейцы невдалеке от наших ворот. Дикари унесли все его инструменты, поэтому я велел Хейзелтону изготовить для него веревку с грузом. И еще для него построили плот, чтобы он в разных местах озера мог замерять глубину.
— Ага, — тихо сказал Мэтью пересохшими губами. — Землемер без инструментов. Вы не знаете, он нашел глубину источника?
— Насколько я помню, в самой глубокой точке что-то около сорока футов.
— И этот землемер приехал один?
— Один. Верхом. Помню, он говорил мне, что оставил дикарей копаться в его мешке и был рад унести собственный скальп. У него еще была бородища, так что они могли и с лица тоже кожу содрать.
— Борода, — сказал Мэтью. — А был он молодой или старый? Высокий или низенький? Худой или толстый?
Бидвелл посмотрел на него тупо:
— У тебя ум мечется, как таракан. Какая, к черту, разница?
— Мне действительно хотелось бы знать, — настаивал Мэтью. — Какого он был роста?
— Ну… выше меня, кажется. Мне только борода запомнилась.
— А какого она была цвета?
— Кажется… темно-каштановая. Может быть, с сединой. — Он нахмурился. — Ты же не думаешь, что я до черточки буду помнить случайного человека, который проезжал здесь четыре года назад? И в чем смысл всех этих дурацких вопросов?
— А где он остановился? — спросил Мэтью, равнодушный к явно разгорающемуся гневу Бидвелла. — Здесь, в доме?
— Я предложил ему комнату. Насколько я помню, он отказался и попросил одолжить ему палатку. Две или три ночи он спал снаружи. Это было в начале сентября, когда достаточно тепло.
— Дайте-ка я угадаю, где стояла палатка, — сказал Мэтью. — Рядом с источником?
— Вполне возможно. И что из того? — Бидвелл склонил голову набок; крошки табака расположились вокруг его ноздрей.
— Я думаю над одной теорией, — сообщил Мэтью.
Бидвелл захихикал. Почти как женский смех — так он был част и высок, и тут же Бидвелл поднес руку ко рту и покраснел.
— Теорией, — сказал он, готовый снова засмеяться. Он так старался сдержать веселье, что у него задрожали челюсти и набитый кукурузными лепешками живот. — Клянусь Богом, у тебя на каждый день есть дежурная теория?
— Смейтесь, если хотите, но скажите мне вот что: на кого работал этот землемер?