Уинстон испустил вздох облегчения.
— Сэр, — сказал он, — я низко и благодарно кланяюсь вашему милосердию.
— У моего милосердия есть цена. Я хочу узнать про того землемера.
— Про землемера, — повторил Уинстон и потер виски обеими руками. — Я же вам говорю… почти не могу его припомнить. Да и вообще, зачем это вам нужно?
— Мой интерес — мое личное дело. Вы помните, как его звали?
— Нет… Постойте… дайте мне минутку… — Он закрыл глаза, явно стараясь сосредоточиться. — Кажется… Спенсер… Спайсер… что-то в этом роде. — Уинстон открыл глаза.
— У него была борода?
— Да… большая борода. И он ходил в шляпе.
— В треуголке?
— Нет… Такая… с широкими полями, от солнца. Как у фермера или путешественника. И еще… одевался он тоже по-сельски.
— Вы его водили по Фаунт-Роялу. Как по-вашему, сколько времени вы с ним провели?
Уинстон пожал плечами:
— Кажется, почти всю вторую половину дня.
— И не помните его внешности?
— Борода и шляпа, — сказал Уинстон. — Все, что я могу вспомнить.
— Вероятно, это все, что вам полагалось помнить.
Уинстон глянул вопросительно:
— К чему относятся эти слова?
— Они относятся к манипуляциям памятью, — ответил Мэтью. — К тому, в чем моя лиса очень здорово разбирается.
— Если в ваших словах есть смысл, я не в силах его уловить.