— Работаю.
— На него как на верховного констебля? Или как на частное лицо?
— На частное лицо. Как на любого человека с улицы, который пришел бы в прошлый понедельник к Салли Алмонд, предложил угостить меня завтраком и потом попросил бы об услуге. Я ему сказал, что услуги стоят денег, и чем больше услуга, тем больше сумма. Мы договорились об услуге среднего размера.
— И в чем же эта услуга состояла?
— Состоит. Я сейчас над ней работаю, и ответа пока нет. — Грейтхауз нахмурился. — И вообще не понимаю, зачем я должен тебе о ней рассказывать? Ты мне говорил о своей поездке к Чепелу, которая могла бы оказаться для тебя последней? Даже и не подумал. Знаешь что тогда? Вот придет сюда Лиллехорн, и ты ему расскажешь про туннель. Или ты бережешь рассказ для Мармадьюка и очередного выпуска «Уховертки»?
— Я не затем туда ездил.
Грейтхауз посмотрел на него стальными глазами:
— Ты в этом полностью уверен?
Мэтью собирался ответить утвердительно, но у его решимости вышибло дно. А и правда, уверен ли он? Собирался ли он рассказать Мармадьюку, дав ему гвоздь для очередной серии статей? Ну нет, конечно, нет! Но… а чуть-чуть?
Мэтью стоял, окруженный сверкающими на солнце пылинками. А может быть, вот на то самое чуть-чуть, не хочется ему больше быть просто Мэтью Корбеттом, бывшим клерком магистрата, который стал решателем проблем, а хочется ему плюс к богатству еще и славы? Похоже, что слава может быть крепким напитком, как яблочный бренди у Скелли, и так же лишать человека рассудка. Похоже, что она подчиняет себе человека, и утратив ее, он становится слабовольным и безнадежным, как любой дешевый пьяница. Не потому ли — хоть отчасти не потому ли? — он поехал в имение?
Нет. Ну вот ни капли нет.
Но несколько дней назад он мог бы подумать, если бы нашел мешок золотых монет, кому об этом сказать перво-наперво? Берри? Она ведь с ним пережила это испытание, разве не должна она разделить с ним награду? Нет, нет, все это сложно. Очень сложно, и надо будет подумать об этом позже, с ясной головой, когда не будет этой пыли в воздухе, от которой все время хочется чихнуть.
— Жалею, что рассказал вам, — ответил он Грейтхаузу голосом столь же стальным, сколь взгляд его собеседника.
— Зачем тогда ты это сделал?
Мэтью чуть не сказал ему. Может быть, он полез в туннель, чтобы доказать себе собственную храбрость, раз и навсегда, или просто решил, что Грейтхауз одобрил бы его решение идти вперед и довериться инстинкту. Но минута ушла, и Мэтью ничего этого не сказал, а ответил:
— Чтобы вы знали, что телохранитель мне не нужен.
— Это ты так считаешь. А насколько знаю я, Зед мог бы принести пользу нам обоим, если бы удалось его как следует обучить. Чертовски будет обидно, если этому человеку до конца дней придется таскать бревна. — Он помахал рукой, предупреждая ответ Мэтью: — Только не начинай сейчас. Мне нужно пойти куда-нибудь выпить.
Мэтью снова стал подметать, подумав про себя, что некоторые тайны лучше не трогать.
Не прошло и получаса, как взрывом солнечного света явился Гарднер Лиллехорн — в желтом костюме, желтых чулках и желтой треуголке, украшенной небольшим синим пером. Но, когда он прошагал к столу Грейтхауза, расположение духа у него было отнюдь не солнечное и лицо его напоминало особо мрачную тучу. На стол Грейтхаузу он положил конверт, запечатанный серым сургучом.
— Вы просили официального задания, — сказал он и бросил быстрый взгляд на Мэтью. — Вы оба.
ebooksa