Мистер Слотер

— Какого официального задания?

Грейтхауз взял конверт, посмотрел на печать и стал ее вскрывать.

Лиллехорн остановил его руку черной лакированной тростью:

— Конверт должен оставаться запечатанным, — произнес он, — пока вы не примете арестованного. Получив его в свое распоряжение, вы должны будете прочесть содержимое конверта ему и свидетелям в качестве формальности… — он поискал слово, — акта официальной передачи.

— Держите свои конечности при себе, — предупредил Грейтхауз и отвел трость в сторону. — Что за арестованный и где он находится?

— Посыльный от двух докторов сказал, что вы знаете. Он прибыл в мой кабинет вчера. У меня для вас подготовлен фургон в конюшне Вайнкупа — это лучшее, что я могу вам предложить. Цепи там же, в фургоне, вот ключ. — Он полез в карман головокружительно желтого костюма и извлек указанный предмет, каковой также положил на стол перед Грейтхаузом.

— А что еще за два доктора? — Грейтхауз посмотрел на Мэтью. — Ты хоть понимаешь, о чем идет речь?

Мэтью понимал, но не успел ничего сказать, как заговорил Лиллехорн, явно желая поскорее скинуть с себя это неприятное дело.

— Рэмсенделл и Хальцен из общественной больницы для душевнобольных колонии Нью-Джерси. Возле Вестервика. Вам она, конечно, известна. Прибыл ордер на изъятие. Констебль, представляющий корону, прибудет на «Эндуранс» к концу месяца, чтобы поместить его в тюрьму. Я хочу, чтобы ботинки арестанта были на ближайшем же корабле, отплывающем в Англию, и скатертью ему дорога.

— Погодите, погодите! — Грейтхауз встал с места с конвертом в руке. — Это вы про того психа, что мы видели там в окне? Этого… как его зовут, Мэтью?

— Его зовут Тиранус Слотер, — ответил за него Лиллехорн. — Разыскивается за убийства, грабежи и иные преступления, о чем и говорится в этом вот ордере на передачу. Посыльный сказал, что врачи уже сообщили вам о факте, что Слотера переведут из больницы в тюрьму Нью-Йорка, где он и будет ожидать констебля Короны. Ну вот, это время и настало.

Мэтью вспомнил первое появление свое и Грейтхауза в Вестервикской больнице, когда они работали по делу Королевы Бедлама. Два врача, управляющие этой больницей, представили их тогда заключенному, сидящему за зарешеченным окном. Его прислали сюда почти год назад из квакерской больницы в Филадельфии. Квакеры выяснили, что он был в Лондоне цирюльником и замешан в дюжине убийств. «Осенью мы ожидаем письма с инструкцией передать его в нью-йоркскую тюрьму, где он будет ждать отправки в Англию. Если дело с Королевой пройдет хорошо, можно будет рассмотреть вопрос о вашем найме для транспортировки мистера Слотера в Нью-Йорк».

Грейтхауз подался вперед с той яростной усмешкой, которая у Мэтью вызывала тревогу, потому что она могла означать намерение перейти от слов к делу.

— Вы с ума сошли? У вас нет права являться сюда и отдавать приказы!

— Сейчас вы увидите, — ответил Лиллехорн спокойным голосом, оглядывая помещение и презрительно шевеля ноздрями, — что приказы вам отдаю не я. Узнаете ли вы печать губернатора лорда Корнбери?

Грейтхауз глянул на печать и бросил конверт на стол.

— Для меня она ничего не значит.

— Ваши друзья-врачи получили два письма, оба от констебля Короны. В одном велено подготовить заключенного к перевозке. Второе должно было быть представлено лорду Корнбери, дабы он для этой перевозки выделил наилучших людей из всех возможных. По крайней мере так он меня проинформировал, сваливая на меня это дело. О назначении вас обоих особо просили Рэмсенделл и Хальцен. Так что… вот так.

— Мы — частное предприятие! — заявил Грейтхауз, упрямо выставив подбородок. — Ни город, ни колония Нью-Джерси нам не начальники. А лорд Корнбери — тем более.

— А, да. Вопрос о том, кто ваш начальник. — Лиллехорн полез в карман и вытащил коричневый мешочек, завязанный кожаным шнурком. Встряхнул, чтобы звякнули монеты. — Вот мистер Трифунта. Вы знакомы?