Не надо, дядя Андрей!

22
18
20
22
24
26
28
30

От потупленного взгляда, робкого тона, маленьких рук, теребящих подол футболки.

Ее дыхания.

Прерывающегося на каждом слове и в конце на «меня».

Близких слез в голосе.

— Ты совсем охуела.

Только что я думал, что сейчас меня разорвет на миллион крошечных охуевших стоматологов-садистов, но вдруг я перегорел. И ответил ей очень-очень спокойно.

Надолго ли? Рядом с Лизой меня с самого начала расшатывало, с самого, блядь, первого дня, когда я приехал в квартиру и увидел ее с абсолютно пустыми глазами. Ее руки были в крови: она расцарапала лицо кому-то из этих ублюдских коршунов, что занимались похоронами. В комнате остро пахло лекарствами, и даже я, привыкший к запаху дезинфекции и специфических наших препаратов, поморщился. Ей что-то укололи тогда, и она выглядела как сбежавшая из Сайлент Халла сумасшедшая. Мне было ее жаль. Она меня раздражала. Все сразу.

— Наверное… — Лиза вздохнула со всхлипом и потянула вверх футболку, под которой ничего не было, кроме маленькой девичьей грудки.

— Ты понимаешь, как это звучит? Я твой опекун! Практически дядя!

— Понимаю. Но ты уже трахал меня.

— Нихера ты не понимаешь… — я отвернулся, чтобы не смотреть на ее дрожащее тельце. Потому что яйца уже ломило и вся кровь отливала от мозга. А мозг мне был нужен.

Я взял себя в руки:

— Как ты себе это представляешь вообще, долбанутая?

Она пожала плечами, отвернулась, откинула футболку в сторону, взялась за застежку шортиков.

— Когда ты хочешь трахаться, ты приходишь и берешь меня.

«Берешь», блядь.

Как в ебучих викторианских романах. А «ебешь в рот, пока мозги не вытекут» не хочешь, маленькая блядь Лиза?

— Как хочу? — сощурился я на эту идиотку.

— Да… — она помедлила и тихо добавила: — Только не бей.

Вот очень вовремя. Втащить ей хотелось со страшной силой, дебилке такой.