Принесли пучок лозы.
Вихрастый пьяный казак схватил… Взмах… Свист…
Женщины закрыли глаза, зажмурили крепко, — чтобы не видать.
А сход, а толпу кольцом окружил карательный отряд — шашки у них блестят — лезвие острое, отточенное…
Ругань… Крики…
Двоих казаков срезало… Один стонет…
Толпу не пускают, окружили, чтоб не разбежались: смотри и казнись…
— Так их… так…
Стиснули зубы старики, ни звука.
— Хлеще их!.. — кричит какой-то с седла…
И хлещут — свистят прутья…
Резко, как хлыст — вопль женщины — она валится…
— Так вам, сукины сыны! Будете скрывать своих сыновей..?
— Будете давать подати?.. Будете прикрывать партизан?..
Молчание холодное, мертвое — в ответ в толпе.
Она — застыла.
Сжала: глаза — женщины, зубы и кулаки — мужчины.
А потом — ночью их еще пытали: на каленую лопату садили, горячей водой наливали…
Духу уже не было, да и плоть умирала, едва теплилась… Тогда…
Под утро Враштель: