Я кивнул, ощущая холодок внутри, когда стал спрашивать у Энди прогноз погоды.
— Ветер, — сказал он. — Штормовой силы. Но после восхода ослабнет. Возможно.
Сдержанным тоном, я думаю, он пытался скрыть свое волнение. А потом с деланой веселостью заявил:
— А еще я только что получил отчет о состоянии льда, который вам, дружище, понравится. Я связался с людьми на ледоколе возле британской антарктической станции в море Уэдделла. Они говорят, что море вокруг них чистое, и они получили от метеостанции распечатки спутниковых снимков, на которых граница чистых вод доходит до середины моря Уэдделла.
— А что там делает ледокол? — спросил я у него.
— Проводит замеры толщины льда. Шотландский институт полярных исследований несколько лет проводил замеры в Арктике. Теперь британские исследователи делают то же самое здесь, в Антарктике.
— И каков результат? Они полагают, что лед тает?
— Именно. Как утверждает радист с «Поларштерн», это ледокол, но не ваш, германский, но тоже большой. Они проводили замеры несколько лет, используя гидроакустические буи. Изучали связь с процессами в ионосфере и дырой в озоновом слое. Лед оказался тоньше, чем они предполагали. И вообще, парни с антарктической станции считают, что пройдет немного времени, и море Уэдделла станет доступным для рыболовецких судов, во всяком случае, его восточная часть.
Он негромко хохотнул.
— Но это, дружище, в будущем. А пока дело приходится иметь с настоящим, а оно нам обещает паршивую ночь.
— Вы же говорите, что завтра, когда мы выйдем из пролива Бигл, из-под защищающих от ветра берегов в омывающие мыс Горн моря, погода будет хорошей.
Я сказал это небрежным тоном, как будто речь шла о пересечении пролива, но на душе у меня было совсем не так легко, поскольку предстояло близкое знакомство с мысом Горн. Совсем не так, как во время регаты «Уитбред», так как тогда мы гнали вдоль пятьдесят седьмой параллели, практически посередине пролива Дрейка[133].
— Да, но на них сзади давит всей своей массой Мировой океан.
Он засмеялся теперь уже громче.
— Ладно, пойду на свою койку, вздремну, пока есть возможность.
Я попросил его остаться и помочь мне с прямыми парусами. Ветер был вест-зюйд-вест, стрелка индикатора направления передо мной колебалась в диапазоне от двухсот двадцати до двухсот сорока градусов. С Айрис, стоящей на руле, оба паруса были быстро подняты, и сразу же после этого Энди нырнул в передний люк, так что, после того как я сменил Айрис, я остался один за штурвалом. Я заглушил двигатель, и сразу же стало тихо, слышен был лишь плеск рассекаемой носом воды. Переключившись на автопилот, я взял журнал, чтобы записать место и время выключения двигателя.
— Где вы делаете следующую остановку?
Это Ангел заглядывал через мое плечо в навигационную карту. Сделав запись, я закрыл журнал.
— Нигде.
На его лице я прочел удивление, даже, можно сказать, потрясение, и мне стало приятно.