— Та певица? Розали Габриэлли?
— Да.
— И она мать Карлоса?
Отрывисто кивнув, она отвернулась, и я поспешно продолжил:
— Когда вы впервые встретились с Карлосом?
— На днях я пыталась это вспомнить, — сказала она, хмурясь. — По-моему, это было тогда, когда Ангел взял меня на прогулку на яхте. Это было один-единственный раз, папа тоже был с нами. Карлосу тогда было лет четырнадцать-пятнадцать. Он еще учился в школе.
— Он сын Боргалини?
Она на мгновение замялась перед тем, как ответила:
— Думаю, да. Я, признаться, до сих пор об этом не задумывалась. Теперь, когда они снова вместе… Они очень похожи, видите ли.
— Вы хотите сказать…
Тут я вдруг заметил, что изменился характер раскачивания корабля. Теперь его бросало не так резко, более плавно и продолжительно, с виляющими провалами, за которыми следовал грохот заливающей палубу воды. Но ветер уже так не завывал.
— Ветер ослаб.
Она кивнула, на ее лице засохла соленая корка.
— Уже не больше двадцати узлов. И небо проясняется. Мы входим в пролив Ле-Мер, уже хорошо видно остров Эстадос.
Я скинул ноги с койки.
— Какая скорость?
— Четыре с половиной.
Я кивнул. Нужно было поднимать еще паруса.
— Позовите Энди, будьте добры.
— Говорю же, он лежит с морской болезнью.