— Ты не многим рисковала, когда спорила с твоим юнцом. Как можно было сомневаться в Амундсене?
Это было сказано спокойно, но Лив заметила, что отец взволнован. Помолчав, он встал из-за стола, положил руки на плечи дочери:
— Мне пятьдесят лет, но у меня еще достаточно сил, чтобы дойти до Южного полюса. Это было бы завершением моих жизненных планов. Я много думал об этом. Теперь туда прошел Амундсен. Я только потом понял, какую жертву принес, отдавая «Фрам».
Кажется, никогда еще отец не говорил с Лив так откровенно.
— Да, я понял все только потом. Никто не знает, чего мне это стоило! — Он вздохнул. — Ну, иди, дочка…
Чуть не в первый день после возвращения на родину Амундсен приехал в «Пульхегду». На нем был парадный смокинг и модный котелок, в петличке — гвоздика. Но человек, которого Норвегия только что встретила королевскими почестями, так неуверенно и смущенно встал у дверей, что Лив подумала: совсем как мальчик перед экзаменом у строгого учителя.
Отец встретил его с открытой улыбкой, естественно и свободно:
— Поздравляю, мы все рады и горды!..
А на крыльцо уже взбегал выскочивший из подъехавшего экипажа Яльмар Иохансен. Он плавал с Амундсеном и тоже поспешил сюда, к Нансену.
— Яльмар, Яльмар!.. — Растроганный Нансен обнял своего старого товарища.
Потом, когда Нансен и Амундсен говорили о чем-то у большой карты, Иохансен подошел к Лив:
— Вы дочь самого лучшего человека из всех, кого я знал в своей жизни…
Снова палуба под ногами
Короткие заметки в норвежских газетах: летом 1912 года Фритьоф Нансен намерен заняться океанографическими исследованиями севернее Шпицбергена. Он пойдет во льды на своей яхте «Веслеме» водоизмещением в двадцать восемь раз меньше, чем у «Фрама», — на то он и Нансен! Одна газета, впрочем, намекнула, что даже самому Нансену не следовало бы брать с собой детей (хотя Лив исполнилось уже девятнадцать лет, а Коре в свои пятнадцать выглядел двадцатилетним).
С тремя Нансенами на яхте отправлялись также молодой океанограф Грендаль, боцман, машинист, повар и юнга.
«Веслеме» легко скользит по волнам. Нансен с наслаждением вдыхает бодрящий морской воздух.
Не отрываясь смотрит он на сурово прекрасные берега: горы с большими шапками ледников, ультрамариновая синь фиордов и скалы, скалы, скалы…
Сильно качает. У детей еще нет «морских ног»; оба, бедняжки, страдают от морской болезни.
Лив совсем взрослая. У нее независимый характер и манеры матери. Священник спросил ее в гимназии, верующая ли она. «Нет». Из гимназии прислали возмущенное письмо.
Тетя Малли, которая теперь осталась с младшими, находит, что иногда отец слишком суров с детьми. Может быть, может быть… Но из них не должны получиться кисейные барышни и изнеженные балбесы.