Отсрочка эксперимента с планирующим парашютом расстроит и Веденина, подумал Игорь. Конкуренты и без того зуб на него точат, где только могут ставят подножку, порочат его изобретения, а теперь появится еще один повод. И коллектив не очень-то будет доволен, если не получит прогрессивку. И он принял решение.
— Не паникуйте. На эксперимент пойду я.
— Ты? — Козловский недоверчиво уставился на Игоря. В глазах блеснула надежда и тут же погасла.
— Веденин ни за что не разрешит.
— Разрешите вы, Венедикт Львович, — твердо сказал Игорь. — У Веденина без этих мелочей забот хватает.
— А что, идея! — обрадовался Измайлов. — В случае чего объясню, что надо было проверить Арефьева после госпиталя на более простом и легком эксперименте.
Козловский облегченно вздохнул.
«Унылая пора! Очей очарованье!..» Не зря великий поэт любил осень. Несравненно прекрасна она ранним утром, когда солнце еще не взошло, но уже обагрило небосвод и высветило все многоцветие красок — нежных, чуть притушенных почти невидимой дымкой тумана. Все еще спит — бархатные георгины и пестроцветные астры на клумбе, вьющиеся розы у входа в КДП и стреловидные тополя вдоль дорожек, застывшие как часовые; виднеющийся за аэродромом лес и далекие вершины гор; спят еще и самые ранние птицы — самолеты, опустив в сладостной истоме крылья; только у вертолета уже суетятся люди, словно тормошат его, будят от крепкого сна. И небо, чистое и бездонное, кажется от этой благостной тишины еще прекраснее, еще притягательнее; оно светлеет на глазах, багрянец поднимается выше, а у горизонта уже появляется золотистая каемка, преображающая и вторую, западную половину небосвода — из фиолетовой в синюю, из синей в лазоревую.
Сколько раз Игорь наблюдал за восходом солнца и каждый раз не мог оторвать глаз, любуясь волшебным переливом красок, неповторимыми, колдовскими, пробуждающими в душе такое неодолимое желание подняться ввысь, что нет сил совладать с собой. Это Дина назвала небо как-то колдовским: отняло, мол, у нее мужа. И она права: тот, кто однажды испытал счастье подняться ввысь, на всю жизнь влюбляется в небо и становится его рабом…
Чихнул, заурчал вертолет — проснулся, — Игорь зашел в парашютоукладочную, открыл опломбированный им же накануне шкаф и достал оттуда два парашюта — экспериментальный и запасной.
Новый парашют, очередной прыжок с вертолета. Ни то ни другое не волновало испытателя: он так привык к подобным экспериментам, что они стали для него обыденной работой. Работой, правда, не простой, требующей ясной мысли, собранности, ловкости. Особенно при прыжках с вертолета: четыре десятка лет прошло, как создали эти уникальные, многоцелевые машины, а вот покидание их остается делом сложным и опасным — при малейшей оплошности можно угодить под несущий или хвостовой винт. Конструкторы поначалу предложили отстреливать лопасти при аварийной ситуации, но это породило другие сложности: вертолет падал как камень, и покидание усложнялось; да и отстрелянные лопасти являлись угрозой. Пришлось ограничиться строгими правилами аварийного покидания, разработанными испытателями, участие в которых принимал и Игорь.
Планирующий парашют уже испытывался в воздухе. И с манекеном, и с испытателем из самолета. Данные превзошли ожидаемое: парашют обеспечивал более мягкое и плавное приземление.
И все-таки Игорь не обольщался — новинки зачастую преподносят сюрпризы, поэтому вчерашнюю половину дня он посвятил тщательной подготовке.
У вертолета Игоря поджидали полковник Козловский, подполковник Грибов и капитан Измайлов. Старший группы дал последние ценные указания: не зарываться, не рисковать, все делать строго по инструкции. Пожелал счастливого приземления и ушел. За Игоря взялся Грибов: прощупал пульс, помог надеть парашюты, проверил вытяжные кольца. Еще раз напомнил:
— Никакой отсебятины. Кольцом пользоваться только в случае отказа автомата. Планирование по спирали, приземление — в круг. Ясно?
— Как божий день, товарищ подполковник, — пошутил Игорь. — Да вы не волнуйтесь, все будет, как учили.
— А мы и не волнуемся, — хлопнул Грибов Игоря по плечу. — Пошли.
Командир экипажа вертолета доложил: двигатель опробован, экипаж к полету готов.
— Тогда по коням. — Грибов шутил, но лицо оставалось озабоченным: посылая Игоря на эксперимент, он и Козловский шли на серьезное нарушение, и в случае малейшей неудачи им влетит по первое число и за Свиридова, и за подставного испытателя.
Грибов первым к люку пропустил Игоря, поднялся за ним и сел рядом. По другую сторону примостился Измайлов и тоже потянулся к пульсу.
ebooksa