Тут были семена «небесной росы» (festuca fluitans), «кровавого проса» (digitaria sanguinalis), «слез Иова» (coix lacryma Iobi), «болотного риса» (zizania palustris) и «священной каши» (clymus).
Одна из чаш была полна маленькими луковицами травовидного корнеплода. Много было и еще зерен, семян и луковиц, совсем мне неизвестных и теперь нигде не встречаемых. В последних чашах находились опять знакомые мне по описаниям образцы: зерна luzula, известного под названием заячьего хлеба, маковые зерна «нунуфары», из которых египтяне пекли хлеб в давно прошедшие времена, крупные, величиной с вишню, бобы «голубой нунуфары» и шарики роскошной «тамары», росшей в болотах и считавшейся египтянами священным растением.
Наконец попались и мучнистые клубни индийского «тикора» (maronta), клиновидные семена «кардамона» и то растение «ensete edula», в середине которого образовывалась мука, заменявшая в Египте хлеб, пока не открыли пшеницу.
О «кардамоне» скажу, кстати, что он рос только на лесных пожарищах. Для добывания этого питательного растения часто сжигались целые девственные леса, и кардамон рос сам собой в изобилии до тех пор, пока не вырастал новый лес.
Семена могут сохраниться вечно, лишь бы только к ним не проникала сырость.
В туфовой пещере не было сырости, и все найденные нами семена казались совершенно свежими.
И все это принесла мне в приданое моя жена!
Теперь мы на много лет были обеспечены от голода и чувствовали себя владыками земли.
В порыве радости и благодарности я поцеловал морщинистую щеку старого патриарха.
XXII
Новое небо
Я усердно искал дальнейшего пути из этой пещеры, надеясь найти его и без помощи старика.
Здесь был целый ряд катакомб, созданных могучими руками природы в туфовых наслоениях.
Люди, наверное, освещали себе чем-нибудь дорогу. Идти ощупью по этому мрачному лабиринту было немыслимо.
И действительно, в одном из шахтовидных проходов я нашел остатки брошенных факелов.
В древние времена факелами служили стебли белого камыша (calamus albus).
При трении друг о друга двух таких сухих стеблей являются искры. Огонь первоначально и был открыт такой игрой этим тростником. Внешняя кора его состоит из кремневой массы и потому очень тверда, сердцевина же смолистая и горит ярким пламенем. Когда огонь доходит до колена тростинки, раздается сильный треск, и пламя гаснет. Ввиду этого факел всегда составлялся из трех тростинок.
Наконец, я добрался до оконечного выхода из туфовых пещер. Он был закрыт несколькими наваленными друг на друга громадными камнями.
Устранить эту преграду мне было далеко не трудно, но стоило ли?
Я и так знал, что всегда могу выйти на свободу, сообразуясь с расположением гор снаружи и внутри, но что же мы будем делать «наверху», где царит страшный холод?