Имперский союз (сборник),

– Нет, Олег Михайлович, – встрепенулся граф Бенкендорф, – это хорошо, что вы вспомнили об этом. Я совсем запамятовал, что мистер Паркер до сих пор при ходьбе довольно сильно прихрамывает. А это значит…

– Да-да, – подхватил Щукин, – а это значит, что «сладкой парочке» пешком далеко не уйти. И уж тем более по лесу. Через несколько верст ходьбы по лесным тропинкам Паркер просто ляжет на землю и даже под страхом смертной казни не сможет сдвинуться с места. А потому беглецы будут пытаться найти какой-либо транспорт – скорее всего экипаж – чтобы добраться до Петербурга. Александр Христофорович, – сказал он, – надо приказать ротмистру Соколову, чтобы на въезде в город внимательно осматривали все кареты. И еще – надо послать по всем дорогам конных жандармов, которые расспрашивали бы у всех встречных, не видели ли они подозрительных людей, которые пытались остановить карету. И не стоит забывать о мерах предосторожности – ведь беглецы вооружены.

– Хорошо, Олег Михайлович, – кивнул Бенкендорф, – нам надо поймать этих проклятых англичан до темноты. Иначе у них появится шанс пробраться в город. А вы не думаете, что они могут разделиться – в Петербург пойдет один мистер Джонсон, а Паркер будет ждать в укромном месте его возвращения с экипажем?

– Такое возможно, – после недолгого молчания сказал Щукин, – но все же, с моей точки зрения, маловероятно. Паркер побоится отпускать Джонсона одного. Ведь тот может запросто бросить шефа и попытаться в одиночку скрыться за границей.

Граф пожал плечами, но не стал спорить с подполковником. А Щукин снова связался по радиостанции с Сергеевым-младшим и приказал ему немедленно выехать в имение отца, прихватив с собой приборы ночного видения, камуфляж и не забыв взять подаренный ему «Вал». Вполне возможно, что Николаю придется вспомнить былые времена.

Кроме того, Бенкендорф передал ротмистру устное распоряжение по перехвату беглецов и попросил Николая размножить на принтере фотографии британцев, чтобы старшие постов могли их опознать. Щукин же велел Сергееву-младшему немедленно докладывать ему по рации обо всех новостях.

– Ну вот, Александр Христофорович, – сказал он пригорюнившемуся за столом графу Бенкендорфу. – Машина розыска заработала, и мы будем ждать результатов. По себе знаю, что сидеть и ждать – самое тяжелое. Но ничего не поделаешь…

В этот момент в комнату заглянул Виктор Сергеев.

– Ну что, бойцы невидимого фронта, – сказал он, – опростоволосились? Не переживайте, найдем мы этих проклятых британцев. Я тут для начала разослал своих мужиков, ну, тех, которые промышляют охотой, чтобы побродили в окрестных лесах и посмотрели, нет ли следов каких… А прочих, которые посмышленее, послал по соседним деревням, чтобы они поспрашивали у людей, не видел ли кто двух чужих господ, одного хромого, а второго здорового… В общем, полагаю, что деваться им некуда.

– Спасибо, Иваныч, – поблагодарил Щукин, – сеть ты раскинул широко, и эти британские караси обязательно в нее попадут. Будем ждать.

Ждать пришлось недолго. Вскоре в усадьбу примчался запыхавшийся мальчишка, который, обливаясь потом и глотая слова от волнения, сообщил, что в соседнюю деревню, расположенную верстах в пяти отсюда, заявились какие-то два барина, с виду нерусские.

– Страшные они какие-то, – выпучив глаза, говорил пацан, – одежда у них грязная, за поясом пистолеты, один еле-еле идет, все на ногу припадает. Говорят они по-русски, но так, что сразу видно, что нерусские.

– А что они от вас-то хотели? – спросил Щукин.

– Они, барин, – сказал немного успокоившийся мальчуган, – сразу спросили, кто у нас староста. Когда дядька Степан пришел, то эти двое потребовали у него бумагу и чернильницу с пером. Один из них – тот, который хромал – написал записку и велел дядьке Степану запрячь коляску и как можно скорей отправиться в Петербург. Там он должен передать эту записку аглицкому послу. За это тот обещал по-царски наградить дядьку Степана, если тот сделает все, как ему велели. А если нет, то хромой и второй, который был с ним, показали на пистолеты и пригрозили перестрелять всю семью дядьки Степана.

Потом они велели отвести их в дом старосты, а дядьке Степану приказали не мешкая ехать в Петербург. Он пошел запрягать коляску, а мне тихонько шепнул, чтобы я бежал к вам, барин, и рассказал обо всем.

– Вот молодец! – воскликнул Сергеев и ласково погладил мальца по взлохмаченным русым волосам. – Как зовут тебя, храбрец?

– Пашкой, – шмыгнув носом, сказал мальчуган.

– Павел, значит, – кивнул головой Щукин. Пошарив по карманам, он достал шариковую ручку со встроенным в нее калькулятором и протянул ее пацану.

– Ты грамоту знаешь? – спросил он у Пашки.

– Знаю немного, – ответил тот. – Тятька, когда жив был, научил меня немного писать и читать. А потом он помер – простудился, и все, за неделю сгорел… – парнишка снова шмыгнул носом, а на глазах у него появились слезы.