– Если будешь послушна – заживешь нормально… – предвкушая блаженный миг, нашептывал Акур, расторопными движениями ладони заставляя ее пошире расставить ноги.
Зайна охнула, почувствовав боль, и взмолилась:
– Тише, тише!
– Стараюсь…
Хватило его всего на пару минут. Акур издал протяжный стон и, шагнув назад, качнулся.
Девушка, тяжело дыша, распрямилась и отряхнула подол.
– Ну что, доволен авансом?
– Доволен, – шумно выдохнул Акур.
– Тогда иди, разгружай мои продукты. Они же теперь мои, верно?
– Твои-твои…
Перетаскав во двор несколько мешков с овощами и ячменем, он устало остановился у калитки, вытер вспотевший лоб. Овощи пойдут в пищу, половину ячменя девчонка истолчет и будет печь лепешки, другую половину продаст и выручит немного денег.
Зайна встала рядом с парнем и неожиданно прижавшись пухлой щечкой к его плечу, тихо спросила:
– Вечером придешь?
– О, да я погляжу, тебе понравилось! – улыбнулся он.
Зайна хихикнула и спрятала лицо в складках его одежды.
– Нет, ты скажи! – настаивал молодой человек. – Понравилось?
Оттолкнув его, она нырнула во двор и, перед тем как захлопнуть калитку, показала язык:
– Вечером скажу…
– Что он за человек? – спросил полковник по дороге к дому заместителя начальника штаба.
– В личном деле написано мало, – рассказывал командир батальона. – Вырос в глухом селении юго-восточнее Дамаска. Отслужил срочную службу в армии, демобилизовался в звании старшего сержанта. Вернулся в селение, где помогал родителям обрабатывать большой земельный надел…