– А можно, я перережу горло офицеру?
– Подойди к Газалу и попроси об этом – думаю, он не откажет. Зачем нам живые пленники?
– А мы всегда казним пленных?
– В девяносто девяти случаях из ста. Взяли бы полковника или генерала – тогда имелся смысл поторговаться с Асадом и его сворой о каких-то уступках. А от таких, – кивнул говоривший в сторону лейтенанта, – проку нет. И всех подобных мы отправляем на суд к Аллаху…
Ранним утром за Андреевым заехал внедорожник, за рулем которого сидел все тот же водитель по имени Семен.
– Салют! – приветствовал его Павел, забрасывая в багажник дорожную сумку.
Одет он был в облегченную камуфлированную форму песочных оттенков без знаков различия. На ногах удобные бежевые кроссовки, на голове светло-коричневая бейсболка.
– Привет! И куда вас теперь отправляет начальство?
– А черт его знает – сами пока не в курсе. Вчера поздно вечером позвонили и приказали прибыть в управление с вещами и в форме с пустынным камуфляжем, – запрыгнул капитан на переднее сиденье. – Поехали.
– За твоими?
– Да. Сначала за Суровым, потом за Гридом.
Плавно вывернув на проспект, машина влилась в поток и помчалась к западной окраине Москвы, где проживал Женька…
На днях троица исполнила свою давнюю мечту: съездила на Рузу, где организовала чудесную рыбалку. Наловили окуньков, лещей и несколько щук, а Валерка даже умудрился взять на спиннинг жереха. В общем, ушица получилась славной. Вечерами посидели у костерка, попили в мирной обстановке водочки, наговорились всласть. Нечасто им приходилось общаться в такой спокойной и беззаботной обстановке.
Расставаясь с товарищами, Андреев предупредил:
– Сидим по домам и никуда не отлучаемся, парни, Подгорный отпустил только на три дня.
И как в воду глядел. Только успел дома ополоснуться под душем, как звонок от шефа: «Завтра утром в полном составе быть в управлении. В пустынном камуфляже…»
Представив, как Суров «обрадуется» внезапному вызову в управление, капитан улыбнулся.
Женька вообще частенько чудил и был апологетом справедливости. Критиковал всех налево и направо, но к критике в свой адрес относился с иронией. Было в нем что-то легкое и невесомое, наполненное любовью к человечеству. Как любая творческая натура, он был чертовски раним, обидчив и всегда возмущался, если о командировке «за тридевять земель» не предупреждали заранее. Хотя прекрасно знал: коль связал жизнь с армией – будь готов ко всему.
Кроме того, Женька слыл неисправимым мечтателем. Супругу хотел выбрать из самых красивых девушек Московской области. Квартиру желал получить в самом изысканном и дорогом жилом комплексе. А оклад мечтал иметь, как у генерала.
Однако, учитывая сложившуюся в стране ситуацию, все эти «хотелки» походили на желания спивавшегося слесаря из ЖЭУ. Тот тоже видел себя обладателем черного «Porsche Cayenne». Он очень его желал, но почему-то ехал на самый дешевый автомобильный рынок и покупал там двадцатилетнюю «четверку». Неопределенного цвета, с громыхающим нутром, с прозрачным набалдашником на рычаге переключения скоростей, с багажником на крыше. И с собачкой на торпеде, издевательски кивающей головой на неровностях российских дорог.