— Так, давай посчитаем: Абира, жена Хасима, с сыном и дочерью, Бисар, жена Икрама, с двумя сыновьями и дочерью, а также юная, недавно вышедшая замуж Джава с грудным младенцем — всего сколько вышло?
— Девять человек.
— Джаву с младенцем, наверное, убьют, если Радани решит бежать, они будут только помехой.
— А где мужчины, главы семейств?
— Их мобилизовали в ИГИЛ, но не оставили здесь, отправили куда-то, куда — не знаю.
— Скажи, дядя Хикмет, конюшня из камня или из глины?
— Сзади из глины, по бокам и спереди — из камня, там же ворота, крыша из листового металла, старого, но крепкого.
— Хорошо. Спасибо, мне надо уйти.
— Подожди, я могу вам помочь.
— Чем?
— Мой голос женщины знают, не испугаются, ведь ты же решил делать пролом в задней стене?
— Это не я решаю.
— Все равно. Если я скажу, чтобы не беспокоились, женщины будут молчать. Зачем вам шум?
— Мы пойдем через твой участок. Как выйдем сюда, тогда все и решим, я не старший в группе.
— Тогда выходите по садам, на улицу не суйтесь. Патрульные иногда укрываются в кустах. Что уж они там делают, неизвестно, но могут заметить. В сады же они не заходят.
— Я все понял, дядя Хикмет.
Давар достал радиостанцию, передал Смирнову:
— Я все узнал. Возвращаюсь!
— Жду, — ответил ему командир разведгруппы.
Сержант кивнул сапожнику и вышел через заднюю дверь в сад.