В 2.05 сержант Сторский по приказу командира группы вызвал на связь полковника Северцова, используя спутниковую станцию.
— Слушай, тебе словно чутье подсказывает, — проговорил Северцов.
— А в чем дело? Я должен был доложить о прибытии отделения роты особого назначения и организации взаимодействия с ним, я и докладываю.
— Давай по теме — встретил сирийцев?
— Так точно. Все уже на позициях.
— Отлично! Теперь принимай свежие разведданные.
— Весь внимание.
— Нам стало известно, что Курмани запланировал переброску отрядов из Зарбина и Камбы на 2.30, чтобы они подошли в Баду примерно в то же время, что и колонна из Катура.
— Этого следовало ожидать.
— И он решил не дробить отряды.
— Это опрометчиво.
— Согласен, но таково решение Курмани. Что из этого следует? То, что мы начинаем работу одновременно на всех направлениях. А что следует из этого?
— То, что Курмани, поняв, что попал в ловушку, тут же попытается бежать, и моя группа при всем желании не успеет добраться к штабу до его побега.
— Верно.
— И что же делать? Оставить отделение мы не можем, одно оно не справится с задачей.
— Тут от агента ополченцев, что внедрен в банду, поступила интересная информация.
— Какая?
— За последние сутки Курмани со своим заместителем Ваилем Макбуром и водителем трижды выезжал на дорогу Бада — Эль-Капар, но до поворота к Катуру. От водителя агент и узнал об этом. Поворот же находится восточнее места вашей засады, а дорога на Эль-Капар проходит почти параллельно, только севернее дороги Катур — Бада.
— Курмани заранее готовил себе отход по той дороге?
— Он шакал опытный, все варианты просчитал. А возможно, у него есть информация и по нашим силам. Если в банду внедрены агенты, то почему их не может быть в штабе сирийцев? Ты понимаешь, к чему я клоню?