Смирнов постучал в дверь салона санитарного автомобиля и сказал:
— Выходите и сразу шагайте в здание.
Авдеева и медсестры захватили с собой дорожные сумки, контейнеры с препаратами и одноразовыми шприцами и прошли в холл.
Туда же подошел глава администрации и спросил:
— Когда открывать вход на территорию больницы?
— Через полчаса, — ответил Смирнов.
Авдеева взглянула на него и заявила:
— По-моему, ты свою работу сделал. Все проверил, посмотрел. Теперь командовать здесь буду я.
— Ради бога. Но исключительно на территории больницы.
— Мне и моим девочкам и в туалет в сопровождении придется выходить?
Смирнов смутился и поймал себя на мысли о том, что это с ним не в первый раз. Он не мог объяснить себе, откуда вдруг такое взялось.
— Ладно. Командуй. Мы рядом, — проговорил старший лейтенант.
— Если что, защитите?
— Обязательно!
— Очень на это надеюсь.
Авдеева выбрала удобный кабинет и помощью медсестер разложила там специальное оборудование. Женщины надели стерильные синие брюки и легкие блузки, резиновые шапочки, маски, в общем, все подготовили.
В 9.10 от забора до входа в больницу выстроилась очередь. Люди стояли в ней семьями. Дети плакали. По всему миру, независимо от национальности, они одинаково относятся к уколам.
Медицинская бригада начала работу, о чем Смирнов и доложил полковнику Северцову. Тот пожелал им удачи и сообщил, что никаких данных о потенциальной угрозе бригаде от сирийской разведки не поступало.
После доклада Смирнов вышел на улицу. Там он подозвал к себе водителя, сержанта-контрактника Болотова, и предложил ему присесть на единственную скамью, стоявшую на площадке перед входом в больницу, в густой тени старого дерева.
— Значит, Юра, говоришь, тебе знакома дорога от Барава до Хумана? — спросил старший лейтенант.