Офицер особого назначения

Тут же Ланцов составил срочное донесение Кавригину. В нем сообщалось о включении Ивана Иванова в состав диверсионной группы, которую он возглавил, о том, что Усатый — это кличка человека, с которым Желтозубый поддерживает постоянную связь. В послании также указывалось, что прошедший по информации Свирепый — это не Егор, а кто-то другой. На это имя должна прийти посылка от Усатого, а что в ней, кроме тротила, неизвестно. В заключение Сергей сделал вывод: Свирепый является, видимо, поставщиком диверсионных средств, краденого военного имущества для рынка. В донесении выражалась, кроме того, просьба прислать холостые взрыватели различного вида и какое-либо пособие по подрывному делу. Командиру диверсионной группы не к лицу быть неучем.

Возвратился Ланцов к гостеприимным хозяевам под утро. По предыдущим наблюдениям он уже знал: к этому времени снимается наружное наблюдение за домом Нины Дмитриевны. Ночи всё еще свежие, а мерзнуть с вечера до утра в ожидании неизвестно чего не всякому под силу. Каждый день отчеты одни и те же. Желтозубый уже перестал их принимать.

XIX

Утром Роман прибыл на «пост» к Татьяне, но ее на месте не оказалось. Бурая стояла в одиночестве, грустно посматривая на бесконечное мелькание серых лиц завсегдатаев рынка. Она молча посмотрела на подошедшего парня и отвернулась.

— Чего нос воротишь? Сама виновата, не надо было нарыкаться, — сказал Роман, стараясь придать голосу примирительные нотки, — хотел познакомиться, а ты как меня встретила? Женщины симпатичнее смотрятся, когда улыбаются.

«Попрошайка» казалась невыспавшейся, с вялым лицом, потухшим взглядом. Рыжая чёлка мочалкой торчала из-под берета.

— Где Таня?

— А я почем знаю, — деревянным голосом ответила она, — сказала, пойдет по делам. Что у нее за дела, не в курсе. Должна бы уже возвратиться, но задерживается.

— Как спалось? — поинтересовался Роман, не зная, о чем спросить неприветливую женщину.

— Спится хорошо, если на душе кошки не скребут. — Ее грустные глаза с неприязнью посмотрели на парня. — Надергал мне нервы, а теперь еще спрашиваешь, как спала.

— Ну, смягчись немножко. Посмотри на меня добрым глазом, я же хороший. Смотришь, и твоей душе полегче станет.

— Хамло!

— Опять ерепенишься? Что за натура! Я же предлагаю мировую, хочу поговорить спокойно.

— Не о чем мне с тобою лясы точить. Смотреть надо.

— Зря ты так. Нам, возможно, придется работать вместе. Выходит, так и будем друг другу нервы портить?

С досадой Бурая резко повернулась к парню, глаза ее превратились в щелку, покраснело лицо.

— Отстань от меня, постылый! Позову ребят, они тебе быстро накостыляют.

Подошла Татьяна.

— О! Я вижу, вы уже сладились. Вон как любезно разговариваете, глаза бы не смотрели.

— Забери ты своего… — Бурая не смогла подобрать подходящего оскорбительного слова, — этого…