– Я понимаю, но не спорьте со мной, тетя Оля. Мне все равно нужно пройтись. Душно мне…
Ведь и в самом деле душно, вон и ворот пальто расстегнул.
– Пропуск мне уже выписали, так что вы не волнуйтесь, с часовыми я как-нибудь договорюсь.
Этот договорится. С самим чертом договорится, если потребуется. И спорить с ним бессмысленно, все равно поступит, как считает нужным. Ольга больше и не спорила, молча дождалась, пока часовой откроет ворота, так же молча ждала, пока Григорий показывал свой пропуск и что-то там объяснял на плохом немецком. Как бы то ни было, а его поняли и из усадьбы выпустили. Наверное, и обратно впустят.
Минут пять они шли в полной тишине, а потом Гриня спросил:
– Тетя Оля, вы тоже это слышите?
– Что? – Она замедлила шаг.
– Такое… – Григорий прищелкнул пальцами, – что-то вроде шепота. Я его еще раньше, в детстве, слышал. Мамка меня в лощину не пускала, но вы ж понимаете…
Ольга понимала, ее тоже не пускали. И да, она тоже это слышала.
– Раньше оно как-то потише было, а теперь аж челюсть сводит. Особенно там… в усадьбе. – Григорий словно бы разговаривал сам с собой. – Оно-то, конечно, можно приноровиться, привыкнуть, но вот было сегодня часов около шести…
Часов около шести Ольга видела Лизу и тоже слышала этот странный звук. Значит, не она одна.
– Кто еще? – спросила она, останавливаясь. – Как думаешь, Григорий, кто-то из ребят это слышит?
– Не знаю. – Он пожал плечами. – Я не допытывался. Постойте-ка секундочку, я сейчас.
Сказал, и шагнул в темноту. Вот был Гриня, а вот его уже и след простыл. Ольга замерла, огляделась по сторонам. Могла и не оглядываться, не видно ни зги. Еще и луна, как назло, закатилась за тучу. Не видно, но слышно… Крадется кто-то, тихо-тихо, на мягких лапах. Крадется и дышит. Она слышит это жадное, нетерпеливое дыхание.
– Кто здесь? – Можно и не спрашивать. Ночная тварь не ответит. Ночная тварь сразу нападет. Вчера не добила, сегодня попытается. И Гриня куда-то пропал… – Вон пошла! – сказала Ольга скорее зло, чем испуганно. Устала она бояться.
А тварь замерла. И дышать перестала. Не слышно больше ничего. Не слышно, зато видно…
Два красных глаза в темноте. Не низко у земли, а на уровне человеческого роста. Красные, немигающие, голодные. А у нее при себе только бесполезный ножик. Что он против этого существа? Что она против него?..
– Значит, не рысь, – сказала, чтобы сказать хоть что-нибудь, а сама попятилась.
Убежать от твари не получится, да и опасно поворачиваться спиной. Вчера вон повернулась. Рана заныла и, кажется, даже закровила. А тварь вдруг тихо зарычала, почти так же, как черные старухины псы.
– Ну, попробуй. – Нож Ольга перехватила покрепче. Если целиться в глаз, вот в этот полыхающий, как уголь, глаз, то можно выиграть время. Или даже жизнь. Только бы рука не дрогнула. – Выходи, я жду! – Она уже не шептала – кричала в голос.