Хьюстон, 2030: Нулевой Год

— Однако, если у беспомощного инвалида вообще нет близких, такое заведение – ещё не самый хреновый вариант, — не согласился Марк.

— Это всё ерунда, — прервал спор Уильям, — Рисс, милая, продолжай читать.

— Читаю дальше. «Мы рады сообщить Вам, что уровень установленной Вам инвалидности превышает семьдесят пять процентов, поэтому Вы и ближайшие члены Вашей семьи, могут быть немедленно приняты в одно из учреждений программы Дом Надежды».

— Ура, переезжаем! — засмеялся Уильям, — Рисси, собирай манатки. Завтра поедем устраиваться в одну из этих клоак. Кроме шуток: там написано про деньги?

Клэрис подёргала головой, вытряхнула воспоминания об учреждениях компактного проживания инвалидов открытого типа и продолжила чтение: «Три. Наиболее целесообразным является проживание ветеранов боевых действий в собственных семьях. Получая помощь семьи и соседей, даже инвалиды с наиболее тяжёлыми увечьями могут жить счастливой и полноценной жизнью, и быть полезными членами общества. Бла-бла-бла. Вам будет полезно получить информацию о программах помощи, которые предоставляются в Вашем районе общественными и/или религиозными благотворительными организациями, а также группами взаимопомощи инвалидов и ветеранов. Обратите внимание, что НГО предъявляют различающиеся требования к участникам программ. Уровень инвалидности, установленный Вам при определении настоящих компенсационных выплат, не гарантирует Ваше право на получение какой-либо помощи…»

— Уже две страницы прочитали, а не узнали ничего нового, — сказал Майк из угла, — Я вообще не врубаюсь, зачем эти задницы в Пентагоне тратят время и деньги на такую лабуду!

— Я полагаю, задницы и одной минуты не потратили, – не согласился Марк, — Очень похоже на произведение искусственного интеллекта. Всё письмо состоит из стандартных заготовок. Наверное, есть специальная программа. Вводишь имя ветерана, и комп тебе выплёвывает: и письмо, и даже конверт с адресом.

— Дальше, дальше давайте читать, — попросил Уильям, — Сколько мы получим, наконец?

— Хорошо, зайка, — Клэрис становилось скучновато, — «Следующий раздел описывает условия выплаты за увечья, и Ваши права для предъявления требований по увеличению размера компенсации. Пожалуйста, прочтите этот раздел внимательно. Единовременная выплата представляет собой полную и окончательную компенсацию за перечисленные выше увечья, как и любой другой ущерб здоровью, который может возникнуть или проявиться вследствие этих увечий. Тем не менее, в случае заболеваний или иных повреждений здоровья, которые могут возникнуть в связи с Вашей службой в Инженерных Войсках США, но не связаны каким-либо образом с любым из увечий, указанных выше, Вы имеете право выдвигать требования по увеличению размера компенсации, если таковые подтверждены соответствующими медицинскими свидетельствами…» Вот дерьмо! Написано: «прочтите внимательно.» Я прочитала всё – и не поняла ни слова.

— Очень просто, пупсик. Например, в учебном лагере у нас проводили тренировки по хим-оружию. Перцовым аэрозолем прыскали, ничего особенного. Скажем, десять лет спустя обнаруживается, этот конкретный аэрозоль вызывает рак мозга. Ну вот, если у меня случится рак мозга, я смогу пойти и потребовать себе ещё немного денег. Неправильный аэрозоль к моему подрыву на мине отношения не имеет, так?

— О-кей.

— Теперь наоборот. Скажем, я навернулся на лестнице, оттого что ни хрена не вижу, и раскроил себе череп, так как нету рук, чтоб задержать падение. Мой раскроенный череп есть следствие подрыва на мине в двадцать девятом году, и дополнительная компенсация – не светит. Пупсик, особенно не надейся заполучить деньжат за мой оставшийся двадцать один процент здоровья. Если я вдруг стану овощем, тебе придётся за мной ухаживать за те же самые бабки.

Клэрис перекинула ногу и уселась верхом на колени Уильяма. Прижимая беременный живот к груди мужа, поцеловала в лоб. — Зайка, я с тобой живу не из-за денег. Только, пожалуйста, не вздумай раскроить себе череп и стать овощем! Кстати, к вопросу о черепе, твои шлёпанцы скользучие, как не знаю что. Если дождь, не вздумай надевать на Маршрут. Помнишь, как грохнулся прошлой осенью?

— Ты про мои вьетнамки говоришь уже сотый раз, пупсик. Давай читать дальше.

— Хорошо, дорогой… — Клэрис неохотно слезла с колен Уильяма. Ей наверняка хотелось забросить дурацкое письмо в угол и начинать поскорее вечернюю сессию обниманий и поцелуев с любимым мужем.

— Где это я? «Медицинскими свидетельствами…» Во, здесь начинается самое интересное. Слушай, зайчик… «Сумма единовременной компенсации рассчитывается на основании дневной нормы внеслужебного денежного довольствия мирного времени, в соответствии с Вашими званием и занимаемой должностью на момент увольнения из рядов Вооружённых сил, что составляет сто сорок пять долларов, ноль-ноль центов…» — Так в письме. Центов! Кто когда последние центы видел? Рикки на днях читает задачник: «В магазине частично исписанный карандаш стоит десять долларов и тридцать центов, а новый карандаш – в три раза больше.» Рикки такой спрашивает меня: один цент – это скока долларов? Я говорю: нискока! Один доллар – это сто центов. А Рикки мне: ты какую-то фигню щас сказала, Рисси. В «Универсальном Магазине Мистера Белла» новый карандаш стоит триста долларов, а подержанный, но ещё годный – сто. Я вот составил пропорцию. Один цент – это ровно тридцать баксов!

Майк хихикнул. — В следующий раз, посылай математического гения ко мне. Подгонка к ответу – моя разновидность математики.

Клэрис заглянула в письмо. — Да, а почему всего сто сорок пять баксов? Это даже меньше, чем мы собираем в «Пути Спасения». Я помню, ты говорил: шесть или семь сотен в день в Венесуэле!

Уильям почесал культёй левый глаз. — Ну да. То есть в зоне боевых действий и при исполнении служебных обязанностей. А в учебном лагере мы получали двести девяносто в день. Сто сорок пять баксов – ровно половинка. Внеслужебная норма мирного времени, как и написано.

— Ладно, зайка… «Величина дневного дохода, утраченного вследствие увечья, вычисляется пропорционально степени Вашей инвалидности, то есть семидесяти девяти процентам от полной нормы денежного довольствия, что соответствует ста четырнадцати долларам, пятидесяти пяти центам…» Опять же, число в скобках… Сто четырнадцать баксов в день?