Как только я двинулся к карете, послышался цокот подков, и ко мне подъехал отряд конных стражей. Они не посмели теснить Алых, но остановились рядышком. Начальник стражей взглянул на меня, отвесил короткий поклон.
— Бургомистр Таленк приглашает архканцлера Торнхелла отужинать в его доме!
О, еще один хочет встречи. Есть ли у него векселя имперского дома? Или в ужин рискнут подсыпать яд? А ведь наглый паренек — приглашает самого архканцлера у себя отобедать. А кто ты такой есть? Все-то жалкий градоправитель! Нет, дружище — принять твое приглашение не могу по многим причинам, и первейшая — это та, что, приняв приглашение, я поставлю себя вровень с тобой, с вороватым городским управленцем.
— Архканцлер занят. Он будет рад увидеть бургомистра Таленка в Варлойне в любое время завтра. Или послезавтра. Или послепослезавтра. Так ему и передайте. Обеда не обещаю, а вот о делах — поговорим.
У стражника вытянулось лицо: я только что посмел сбросить его патрона с золоченого трона, где он восседал, весь в сиянии градоправительной славы. Я пожал плечами и забрался в карету.
В карете Шутейник посмотрел на меня с усмешкой. Он придерживал парня на лавке, ласково нажимая ладонью на его горло.
— Мастер Волк, а у вас губа не дура и глаз-алмаз. Это не парень никакой, а ухватистая девка!
Глава двадцать вторая
Карета двинулась к «Утехе».
Рыжая девчонка смотрела на меня вопросительно и дерзко. Адреналин от знакомства с веревочной петлей еще гулял по ее венам.
— Ну… — сказала на выдохе. — Давайте, все вместе! Навались! Благородные господа…
Тело ее напряглось, напружинилось, она была готова рвать и кусать и всячески сопротивляться насильникам.
— Цыть, девка! — гаркнул Шутейник и легким нажатием на горло заставил воровку присесть. — Никто тебе плохого не сделает и насильничать не станет. Ты в карете архканцлера, и он тебе, ладушки-воробушки, жизнь спас, единственную твою неповторимую. Имей благодарность!
Она сощурилась, глаза юрко обшарили мое лицо. Узнала и немного расслабилась, как пантера, в любой момент готовая обнажить клыки и когти.
У меня природное чутье на людей, определенный талант, развитый десятком лет работы. Я знаю, на кого можно делать ставку, на кого опереться. При этом ошибок в выборе я за все время допускал немного. Девица была из тех, на кого можно опереться с вероятностью в девяносто девять процентов.
— Отпусти ее, Шутейник, — велел я. — А ты сиди спокойно. Ну или ломись в дверь, если захочешь. Вообще-то я хотел предложить тебе работу.
Ее брови иронично изломились: знаю я ваши работы, благородные господа.
— Не эту работу. Другую. Как тебя зовут?
— Эвлетт, — ответила без паузы, а значит, сказала правду.
— Ты под кем ходишь? Палачи, Страдальцы или Печальники?