Тимурова хотели тоже забрать, так как Катаев показал, что тот угрожал ему пистолетом и избивал, и Горохова добавила, что он сделал ей сотрясение мозга, однако я настояла на том, что гражданин Тимуров действовал в пределах необходимой самообороны и спас в итоге нас обоих от неминуемой смерти. Учитывая то, что остальных четверых человек записали в опасную преступную группировку, нас видели в самых светлых тонах и отпустили. Только моему напарнику предварительно обработал рану фельдшер скорой помощи, вызванной кем-то из сотрудников правоохранительных органов. Я подождала, когда его забинтуют, и тогда мы поехали. Я думала, он не сможет управлять транспортным средством, но он справился: то ли ему вкололи обезболивающее, то ли рана действительно не была такой глубокой.
Илья весьма обрадовался тому, как я отстаивала его перед полицейскими, и в конце пути начал напрашиваться ко мне в номер.
– Ну согласись, ты все равно не сможешь сегодня уснуть!
– А мне и не нужно. Сейчас три часа ночи, а в семь утра встреча с водолазами в Коломенском.
– Ты собралась ехать?
– Конечно. Я должна поставить точку. Я должна попрощаться с В… с Мишей. – Я едва не произнесла другое имя и до боли стиснула зубы. От усталости я могу наговорить еще кучу всего… В таком выпотрошенном состоянии крайне тяжело чувствовать грань, за которую нельзя переступать, и поддерживать в себе инстинкт самосохранения.
Илья, тормозя возле гостиницы, улыбнулся:
– Зачем прощаться с пацаном, которого ты видела один раз в жизни, и то мельком?
– Ты не понимаешь, – с грустью покачала я головой.
– И правда не понимаю.
– Пока.
Я открыла дверь, собираясь выходить, но Тимуров меня остановил.
– Лиза, послушай… Ты же знаешь, я встрял в это все только по одной причине. Из-за тебя. И теперь видишь, – шевельнул он рукой, – получил бандитскую пулю. Я сначала думал, что тебе безразличен, по крайней мере, я именно так трактовал твою холодность, но теперь что-то изменилось… В тебе что-то изменилось.
К сожалению, я тоже это заметила. Во мне на самом деле что-то начало меняться. Это было ужасно. И это нужно было исправлять. Но не сейчас. Сейчас нужно идти и готовиться к прощанию.
– Мне пора.
– Постой… Я… – Илья поднял на меня глаза, так как до этого любовался краешком кожаного сиденья, и попытался что-то сказать, затем передумал и бросил небрежно: – Я заеду за тобой в половине седьмого.
Я не стала спорить. Просто вышла из машины.
Это случилось одиннадцать месяцев назад. Витальке исполнилось четырнадцать. Я пришла из общежития в квартиру дяди с пакетом подарков для брата. К выбору подходила очень тщательно: вещи должны быть такими, которые этот монстр не сможет ни забрать себе, ни продать. В итоге эта оказалась энциклопедия растений (Виталькин любимый предмет – ботаника, он всерьез хотел этим заниматься, когда вырастет) и кое-что из одежды.
Я долго звонила в дверь, но мне никто не открывал. Я точно знала, что брат дома, поэтому продолжала давить на звонок, предполагая, что он, скорее всего, смотрит телевизор в наушниках. Дядя не давал ему смотреть практически ничего, либо так, чтобы он этого не слышал.
Однако мне не открывали слишком долго. Был выходной, и дядя, по идее, тоже должен был находиться дома.