Глава № 38
Не знаю, возможно, в квартире стены не помогали, потому что там все слишком напоминало о Фроле, о тех счастливых моментах, когда мы были вместе, и я не знала, что между нами есть кто-то третий…
А дома у родителей и дышится по-другому. Не стану лгать и говорить, что стоило мне приехать — и я тут же забылась. Мысли о Фроле по-прежнему не отпускают, просто я забиваю их и другими. А еще помогают теплые объятия людей, в чувствах которых не сомневаешься, и долгие посиделки по вечерам с вкусной выпечкой, и задушевные разговоры.
Папа у нас серьезный, закрытый, и он, конечно, что-то замечает и чувствует, но с расспросами не пристает. Он просто рядом, и готов сводить меня на рыбалку, смеяться вместе со мной, когда мне удается поймать рыбешку, готов посоветовать книгу, которую сам недавно прочел, готов обсудить передачу, которую смотрим мы вместе, уместившись в удобных креслах.
И я благодарна ему — за то, что у него есть для меня время, и ему нравится его проводить со мной, и за отсутствие вопросов, потому что… я не могу ему пожаловаться так открыто, как в детстве. Но все, что он делает — с любовью, ненавязчиво и, безусловно, мне помогает.
А вот с мамой мы говорим долго, с мамой я могу не сдерживать слез, не пытаться искать слова, маме могу признаться, что да, попалась, обожглась, но теперь-то уж…
— Не загадывай, — мягко улыбается она и обнимает меня, принимая все мои слезы, и окутывая такой теплотой, что раны внутри меня чуть затягиваются. — Просто живи. Люби. И не бойся.
И я не боюсь. Потому что знаю, уверена, что даже если сотни раз еще разобьюсь, есть те, кто помогут собрать оставшиеся кусочки, кто поможет их залечить и попытаться помочь мне вновь встать на крыло.
Живу. Потому что надо, потому что хочу и потому, что мне нравится быть живой — чувствовать, даже боль, и упрямо ловить даже те отблески, которые все еще обжигают.
И люблю. Потому что не могу по-другому, не могу перестать любить, и не могу запретить себе.
Со временем приходит понимание, что мой переезд и новый график работы — это правильные решения, но, к сожалению, для меня они ничего не меняют. Я все еще брожу в мыслях и снах по городу, из которого уехала, и все еще вижу не только себя, но и Фрола рядом с собой.
Но я учусь, правда, учусь отпускать.
Перестаю постоянно носить с собой телефон, перестаю бросать на потухший экран грустные взгляды и перестаю заглядывать в черный список звонов. Наверное, помогает то, что он пуст.
Я начинаю подпускать к себе мысль, что больше не услышу и не увижу Фрола, и начинаю привыкать к пустоте, которая раздается в ответ.
И словно пытаясь заполнить эту пустоту, я развиваю бурную деятельность. До Нового года еще почти две недели, но я уже помогаю папе нарядить елку, которая растет у нас во дворе. Заканчиваю раскрашивать две картины, и одна в срочном порядке экспроприируется Ильей, а вторая ждет Катерину, как я обещала. Ее так закрутили «несерьезные» отношения с Макаром, что нет времени вырваться за город. И я ее понимаю. Если бы знала, что у нас с Фролом все так быстро закончится…
Нет, я бы не отказалась от этих отношений, несмотря на последствия, несмотря на все, что произошло, несмотря на то, как больно любить в одиночку. Я бы согласилась на отношения раньше. Так глупо потеряно время…
Не думать о Фроле невыносимо — постоянно кажется, что вот сейчас он тихо подойдет ко мне, положит теплые ладони на мои плечи, проведет рукой по моим волосам, сожмет их пальцами…
Мысленно он все еще рядом со мной, и такое ощущение, что я просто жду его из какой-то командировки.
Но так жить нельзя, уж я-то теперь точно знаю, как страшно постоянно тянуть за собой безнадежное прошлое…
После долгих раздумий, я прихожу к выводу, что теперь, в связи с новым графиком, у меня слишком много свободного времени, и берусь вести бухгалтерию еще в двух маленьких фирмах.