Сын Дьявола

— А дальше? — шепчет она, обдавая меня горячим дыханием, сводит с ума своим прохладными ручками, что так медленно и ласково гладят шею.

— А дальше, Лана, я растяну твою щель членом и буду трахать. Ты хочешь этого? Ты хочешь, чтобы я… — втыкаюсь в ее промежность, руками сжимая упругую, охренительно упругую задницу, — вошел в тебя и отодрал до визга. Хочешь, Лана?

Молчит, только глаза шире распахнула, а мне надо знать, что я не лишний, что в последний момент она не взбрыкнет. Мне надо знать, что здесь главный только я.

Или ты лжешь сам себе? А, Макс? Может быть, ты хочешь провести с ней эти последние несколько дней перед предательством. Перед тем, как она навсегда тебя возненавидит. Сделать так, чтобы каждого мужчину в будущем она сравнивала с тобой. Чтобы каждый раз, ложась под богатого мудака, думала об оборванце. О том, кто умел довести ее до состояния маленькой смерти.

Но сколько бы причин не было. Сколько бы злости не существовало ко всем ее будущим любовникам, одно остается неименным. Навсегда.

Желание подмять ее под себя, как только вижу. Содрать ненужную одежду и смаковать совершенство ее кожи. Тела. Лица.

И я делаю это. Смакую. Наслаждаюсь. Делаю подножку, чтобы уложить на мягкий ковер и требую ответа:

— Так ты хочешь меня? Или… — поднимаюсь во весь свой рост. Стою над ней, как скала. Член уже ломит от нетерпения. — Или мне уйти?

— Не уходи, — просит она дрожащим голосом, облизывает дрожащие губы и смотрит. Смотрит. Как на Бога. Просит, и своими словами дает мне полное право делать все, что мне вздумается. С ее губами. С ее маленькими сиськами, розовыми сосочками, с киской и задницей.

Сегодня она моя. Сегодня у нее больше нет права на отказ.

Медлю.

Снимаю боксеры. Из них уже готовый к бою выпрыгивает член, смотрит концом прямо на ее губы.

— Открывай рот, Лана, — требую я, и она покорно раскрывает губки, сжимает пальцы между напряженными бедрами. Елозит. Трепещет, как рыбка в моих сетях.

Иду вдоль ее тела. Иду точно к цели и направляю член в лицо, сгибаю ноги.

Ох, блять! Почти падаю, как от удара током, когда губы обхватывают головку члена.

Смотрит мне в глаза и влажно выпускает. Облизывает языком, касается кончиком уздечки, а меня уже кроет, кровь оглушительно стучит в висках, внутри бушует цунами.

Я мысленно насаживаю ее горло, заставляю давиться, рыдать. Но я потерплю. Терплю ее мучительные ласки. Дурею. Сгораю, пока прохладные пальчики касаются яиц и нежно их гладят.

Но стоит ей взять корень глубже, как крышу сносит безвозвратно. Чувствую себя настоящим животным, теперь мною правят инстинкты.

Хватаю ее за уши и просто натягиваю на болт, так, чтобы нос уперся в лобок. Держу, охуеваю от экстаза, когда влажная, горячая полость обхватила всю длину.

Она мычит, упирается мне в бедра руками, и я даю ей глотнуть воздуха, чтобы снова засадить в глотку. Влажно. Грязно. Глубоко. Выпускаю с влажным звуком, смотрю на растраханные, полные губы. На слюни, что стекают по подбородку.