Кикимора

- А я пока щепочек настрогаю, - обрадовался Сашка и попытался допрыгнуть до висящей ветки у ближайшего дерева, покрытого какой-то паутиной. – Мам, - обратился он к ошалевшей от новостей Нади. – Вон ту паутинку набери, я не достану, она горит хорошо…

***

- Какие же вы у меня молодцы, - улыбалась Надя, сидя у небольшого костерка, который ласково облизывал ее ладони. – Столько всего умеете… Надо было тоже у дяди Лешего учиться, тогда может быть нам и не пришлось бы так страдать…

Она печально вздохнула, грустно опустила голову. Дети оказались намного лучше подготовлены к современному миру, чем она. Да, муж обучал ее стрелять, кидать нож и даже драться, но Надя относилась к таким урокам халатно, считая, что такие знания ей вряд ли когда-нибудь пригодятся. Она ухмыльнулась. А вот сейчас бы пригодились. Хорошо, что у нее такие смышленые дети… Обняв их, прижав к себе, женщина снова провалилась в свои мысли, глядя на весело потрескивающий костер и слушая приятный звук шкварчащего на нем мяса.

Впервые поев за последние несколько дней горячей пищи, семья принялась сушить одежду. Длинный, некогда голубой махровый халат, в который Катя куталась с момента побега, немного подрезали, чтобы он не цеплялся за кусты. При первой же возможности нужно было его поменять на нормальную одежду. Тряпка быстро собирала на себя всю влагу, намокая, а это могло привести к нежелательным последствиям для организма.

У Сашки оказались мозоли на ногах от разорвавшихся носков, которые натирали ноги, а он даже и словом не обмолвился. На упрек, что он не рассказал, мальчик лишь насупился, не желая продолжать тему. «Эх, мужики», подумала Надя и, дорвав свою футболку, превратив ее уже в ультракороткий топик, едва-едва прикрывающий белье на груди, соорудила сыну подобие портянок. Просушив обрывки ткани на огне, намотала ему на ноги. Теплая ткань подняла настроение, и Сашка, что-то напевая себе под нос, принялся за очередной кусок мяса, ожидая, когда просохнут кроссовки. - Куда в тебя лезет? - покачала головой Катя, с трудом доедая свою первую порцию.

- Я мужик, мне надо расти, - с набитым ртом отмахнулся от сестры брат. – Вдруг защищать, а я голодный?!.

Надя хихикнула, глядя на парнишку, который выпятил грудь от важности собственных слов.

- Ешь, ешь, защитник, - улыбнулась она, вновь ощущая дурноту. – Дети, я плохо себя чувствую, мне нужно немного отдохнуть. Вы посторожите, пока мама спит? Кать, присмотришь за братом?

- Конечно, - кивнула сестра. – Тебе и правда поспать нужно, рана быстрее заживет…

- Если что-то услышите, сразу будите.

- Хорошо, мам, - отозвался Сашка. - Я буду тебя охранять, отдыхай…

Мальчик подбоченился, принял серьезный вид, даже приложил руку ко лбу, как делали древние воины на картинках в книжках, которые он любил слушать, еще не умея самостоятельно читать. Надежда улыбнулась и, устроившись поудобнее, борясь с накатившей дрожью и холодом, подтянула колени к груди, попыталась уснуть.

Сон пришел на удивление быстро. Дурнота и тошнота, слабость от ранения и горячая пища в желудке сделали свое дело, быстро отключив ее сознание, отправляя в царство морфея.

***

Подремать ей хоть и удалось, но недолго, буквально час она промучилась в беспокойном сне, а проснувшись, отметила появившееся першение в горле. Появился кашель. Поднялась температура. Так, наверное, организм боролся с заражением и лечением раны. Ее морозило, и даже наспех высушенный плед и жаркий костер не согревали. Голова болела, глаза покраснели, а тело, казалось, постоянно перекручивают, словно мокрую тряпку. Погода из солнечной превратилась в хмурую, заметно похолодало. Пар, шелший изо рта, говорил о температуре воздуха уже ниже плюс восьми, и это не могло не настораживать. Снова поднялся ветер. Не такой сильный, как вчера, но и не легкий ежедневный.

С трудом заставив себя подняться, затушив костер, она повела детей дальше по склону горы так, чтобы дорога, идущая от села по ложбине, постоянно виднелась в просветах между деревьями.

Идти было тяжело. Катя отыскала для матери длинную палку, а Сашка остругал ее, чтобы та не цеплялась за кусты. С посохом, опираясь на плечо дочери, дело пошло быстрее. Сын шел чуть впереди, выбирая более легкий путь. Ему явно это дело нравилось. После горячего обеда он заметно повеселел и стал снова тем активным, шебутным ребенком, каким был до нападения пришлых. После смерти Лешего он на какое-то время замкнулся в себе, и Надя сильно забеспокоилась об этом, но теперь, видя, как сын, размахивая прутиком, издавая негромкие «кия» и «быщ», продвигается вперед, она благодарила судьбу за то, что детская психика смогла выдержать навалившиеся беды, в отличии от ее собственной. Надя ощущала, как тяжелые мысли снова, шурша зверями в тени сознания, показывают свои носы наружу.

- Передохнем? – попросила она, когда голова закружилась на столько, что Надя чуть не упала.

Дочка аккуратно помогла матери опуститься на поваленное бревно, поправила сползший с плеч плед. Тяжело глотая тугую слюну, покачивая больной головой, выглядела она не очень хорошо. Девочка заволновалась еще сильнее. Кожа матери горела огнем, а кашель уже не давал толком даже продохнуть.