Кикимора

- Скажи, - остановила парня девушка уже на самом выходе, - что мы от Лешего…

***

- На нас напали мародеры… - придя немного в себя, теребя промокший носовой платок, рассказывала Катя свою историю.

Она сидела на неудобном стуле в кабинете начальника. После того, как ее привели сюда, девочка не сразу смогла начать, постоянно срываясь на плачь. Курд не торопил и не перебивал. Он, молча, задумчиво перебирал в пальцах армейские жетоны, переданные ему девочкой. Высокий, седовласый, стриженный под полубокс, с тяжелым взглядом зеленых глаз. Сильный, даже можно сказать, мощный, одет в зеленый военный китель. Новость, что его военный товарищ погиб, начальник Железногорска воспринял тяжело. Судя по виду, он действительно был опечален. Глаза грустные, уголки губ опущены, частенько тяжело вздыхает, морщины на лбу.

- Мы жили на острове, они пришли с юга. Леший попытался перехватить их в соседнем городе, но не удалось, а когда они пришли к нам, то и сам погиб. Мы держались, как могли, но их было очень много. Сейчас банда стоит неподалеку отсюда, за болотами… Мы спешили вас предупредить, там-то мама и погибла… - девочка вновь разрыдалась.

Мужчина спрятал жетоны в ящичек стола, медленно встал, налил воды в стакан и протянул Кате. Та с благодарностью кивнула.

- Надо же, - тяжело проговорил он. – А мы с Лешим ведь по весне планировали встретиться… Нам удалось связь как-то наладить с вашим поселением… Наши рейдовые группы обычно не забираются так далеко на север, но два месяца назад побывали в ваших краях, связались с неким Лешим. Через ретрансляторы нам и удалось поговорить. – Мужчина снова вздохнул. – Надо же, как получилось… Я ведь совсем недавно направил в ваши земли большой отряд, жаль, что он не успел прийти на выручку… Я просил заскочить к вам, по возможности, но… - Курд развел руками, пожал плечами и принял опустевшую посуду из рук девочки. – С уродами на болотах мы разберемся. Уже давно нужно было это сделать, а теперь это для меня будет делом чести. Братишка твой у лекаря, досталось пацану. Тебе бы тоже сходить нужно, мои солдаты тебя проводят.

Курд посмотрел в заплаканные глаза девочки. Вновь вздохнул. Его рука коснулась ее плеча. Пальцы слегка сжались.

- Мой дом – ваш дом. Вы можете остаться здесь. Я распоряжусь, чтобы вас определили в хороший дом. На первое время провизии дадим, зиму перезимуете без проблем, ну а дальше, - Курд опять развел руками. – Дальше, уже посмотрим… Ну что ж, а теперь извини, вернулась моя группа из дальнего рейда, мне нужно принять доклад. У нас в этот раз большие потери, так что, пойми, пожалуйста. Мне тут нужно делами заняться… - Девочка кивнула и поднялась со стула. – Я обязательно вас навещу вечером. Вещи ваши в подсобке здесь, если нужно, забирай, а нет, так пусть пока полежат. Тебя проводят на обед, а потом зайдешь, потолкуем еще, хорошо?

- Хорошо. – Катя шмыгнула носом, вышла вместе с Курдом.

Мужчина направился встречать приехавший караван, а девочка, внезапно вспомнив о старой фотографии, запрятанной среди вещей, попросилась у сопровождающего ее солдата вернуться, чтобы забрать вещи. Боец качнул рукой, мол, иди, а сам развалился на стоявшем у стены диване.

Фото. Единственное, что у нее осталось от матери. Помятая, с поломанными краями, небольшая фотокарточка, где она была еще молодой. Рядом стоял Леший. Мать хранила этот снимок и никогда с ним не расставалась, передав дочке перед самой смертью. Катя вновь расплакалась, прижала помятый выцветший лист бумаги к лицу. Почему так все вокруг не справедливо? За что им все это? Как жить дальше?.. Она всех потеряла. Друзей. Семью. Цель в жизни. Остался лишь Сашка и наказ матери следить за ним и беречь. Единственное, что ей теперь остается, это постараться уберечь брата от этого сурового и холодного мира.

Катя встала. Слезы все еще застилали глаза, которые набухли, болели и отказывались видеть происходящее вокруг. Взгляд упал на висящее на стене зеркало, сердце девочки замерло. Она, не веря отражению, медленно коснулась своих некогда черных, как смоль, волос. Сейчас они были белыми, словно снег. Девочка выпустила длинный локон из под шапки, осмотрела его, потеребила в пальцах. Сухие, мертвые, жесткие, словно проволока. Словно сама она. Когда они стали такими?.. Она ведь даже не заметила. Печально вздохнув, Катя медленно двинулась к дверям из подсобки. Внезапно в коридоре раздались голоса и в кабинет ввалился Курд, о чем-то яростно кричащий, а за ним еще кто-то. Девочка, испугавшись, сунулась обратно в подсобку. Вошедших было четверо.

- Вы там что, мать вашу, охренели? – орал Курд на подчиненных. – Что значит, половину бойцов потеряли?

- Ну, Курд, - отозвался приглушенный голос. – Там такая херня случилась… Местные зубы показали. Мы их прессонуть хотели, а главный их, урод, палить сразу начал… Ну, короче, пришлось село то и раздолбать. Народу потеряли…

- На кой вы туда вообще поперлись?! Я вам куда говорил ехать?

- Да там пусто было, мы проверили, Курд… - отозвался второй голос. – Мы все ресурсы уже выгребли…

Катя прижалась к стене спиной, продолжая печально глядеть на фотографию. Выйти теперь она уже не решалась, надо было сразу тогда показаться, а теперь… Ладно уж, пересидит. Спор в кабинете все не утихал. Курд отчитывал вернувшийся караван, расходясь уже не на шутку.

- У меня тут дети друга пришли… У них деревня в тех же районах была, где и вы ошивались, почему не помогли?!

- Да как бы?! – возмутился третий гнусавый голос, - сам видишь, в войне завязли, там местные все дикие. Друг с другом на ножах. Извиняй, Курд, стал быть, но своих проблем до жопы было…