«Отлично, — подумал он, — постоим за себя. Он хочет меня подкупить!» Прежде чем раскрыть бумажник, путешественник оглянулся вокруг. Местность была совершенно пустынная. Ни души в лесу и в долине. Незнакомец раскрыл бумажник и вынул оттуда — но не пачку банковских билетов, на которые рассчитывал Тенардье, а простой клочок бумаги, который развернул и подал трактирщику, заметив:
— Вы правы. Прочтите. Тенардье взял бумагу и прочел:
«Монрейль. 25 марта 1823 года.
Господин Тенардье,
Передайте Козетту подателю сего письма. Все мелочи будут вам уплачены. Имею честь быть с совершеннейшим почтением вашей покорной слугой
— Вам знакома эта подпись? — продолжал незнакомец.
То, несомненно, была подпись Фантины. Тенардье узнал ее. Возразить было нечего. Он почувствовал двойное разочарование — возможность лишиться денег, на которые рассчитывал, и досаду на то, что был побежден.
— Вы можете сохранить документ, чтобы снять с себя ответственность, — прибавил незнакомец.
— Подпись славно подделана, — огрызнулся Тенардье. — Впрочем, пусть будет по-вашему!
Он предпринял последнее отчаянное усилие.
— Все это прекрасно, уж коли вы податель письма. Но мне следует заплатить за все мелочи. Мне задолжали целую кучу.
Старик выпрямился и проговорил, щелчками выбивая пыль из своего потертого рукава:
— Господин Тенардье, в январе месяце мать посчитала, что она задолжала вам сто двадцать франков; в феврале вы прислали ей счет в пятьсот франков; в конце февраля вы получили триста франков, а в начале марта опять триста франков. С тех пор прошло девять месяцев, и если считать по условленной плате, то есть по пятнадцать франков, то выходит сто тридцать пять франков. А я вам только что дал полторы тысячи.
Тенардье почувствовал то, что чувствует волк, когда его сжимают железные когти капкана.
«Это черт, а не человек», — подумал он.
И он поступил так, как поступает волк, попавший в капкан, рванулся изо всех сил. Однажды смелость уже удалась ему.
— Господин Безымянный, — сказал он решительно и отбросив на этот раз в сторону все почтительные церемонии, — или я беру назад Козетту, или вы мне выложите тысячу франков.
— Пойдем, Козетта, — спокойно промолвил незнакомец.
Он протянул Козетте левую руку, а правой поднял свою дубину, валявшуюся на земле. Тенардье бросились в глаза толщина дубины и уединенность местности. Человек углубился в чащу леса с ребенком, оставив трактирщика пораженным и сконфуженным. Когда они удалялись, Тенардье смотрел на его широкие, немного сутуловатые плечи и на его огромные кулаки. Потом невольно окинул глазами свои собственные тощие, хилые руки.
«Экий я дурак, — подумал он, — как было не взять с собою ружья, когда я шел на охоту!»