— А вот видите, закрываю дыни!
Фошлеван действительно держал в руке в ту минуту, когда Жан Вальжан подошел к нему, край рогожки, которую расстилал над грядой. Он уже наложил несколько таких покрывал с тех пор, как появился в саду. Во время этой работы он и делал те странные движения, за которыми наблюдал Жан Вальжан из сарая. Старик продолжал болтать.
— Ишь ты, думаю, месяц светит ясно, значит, мороз будет. Не надеть ли, думаю, плащи моим дыням? Право, и вам не мешало бы сделать то же, — засмеялся он, оглядев Жана Вальжана. — Как же вы сюда попали?
Жан Вальжан, убедившись, что этот человек его знает хотя бы под именем Мадлена, стал осторожен. Он сам начал задавать вопрос за вопросом. Странное дело, роли их переменились. Расспрашивал теперь он.
— Что это у вас за колокольчик на колене?
— Это? — отвечал Фошлеван. — Это чтоб меня избегали.
— Как так — избегали?
Старик Фошлеван подмигнул с непередаваемым выражением.
— Да очень просто: в этом доме, видите ли, великое множество женщин, молодых девиц. Ну вот, должно быть, со мной им опасно встречаться. Колокольчик их предупреждает; чуть я покажусь, они и убегают.
— Что же это за дом такой?
— Будто вы и не знаете?
— Право, не знаю.
— Да вы сами же поместили меня сюда садовником!
— Отвечайте мне прямо, предположите, что я ничего не знаю.
— Ну, это монастырь Малого Пикпюса.
Жан Вальжан понемногу стал припоминать. Случай, то есть Провидение, направил его как раз в тот монастырь квартала Сент-Антуан, куда старика Фошлевана, изувеченного падением, приняли по его рекомендации года два тому назад. Он громко повторил, словно говоря сам с собой:
— Монастырь Малого Пикпюса!
— А в самом деле, — начал снова Фошлеван, — каким это, черт возьми, образом вы забрались сюда, господин Мадлен? Хоть вы и святой, да все же мужчина, а мужчин сюда не впускают.
— Вы же живете тут.
— Только я один и живу.