Увидав это имя, Легль переменил положение. Он выпрямился и крикнул молодому человеку:
— Господин Мариус Понмерси!
Кабриолет остановился.
Сидевший в нем молодой человек, тоже, по-видимому, глубоко задумавшийся, поднял глаза.
— В чем дело? — спросил он.
— Вы господин Мариус Понмерси?
— Да, конечно.
— Я искал вас, — продолжал Легль из Mo.
— Меня? — спросил Мариус.
Это был действительно Мариус, ехавший от деда. Он с удивлением смотрел на Легля, которого видел в первый раз.
— Я не знаю вас.
— Я сам знаю вас не больше, — сказал Легль.
Мариус подумал, что встретил шутника, которому вздумалось устроить мистификацию посреди улицы. Он был совсем не расположен шутить в эту минуту и нахмурил брови.
— Вы не были вчера на лекциях? — невозмутимо продолжал Легль.
— Очень возможно.
— Не только возможно, но и несомненно.
— Вы студент? — спросил Мариус.
— Да, как и вы. Третьего дня я случайно зашел в школу. Знаете, бывают иногда такие странные фантазии. Профессор делал как раз перекличку. Вы, конечно, замечаете, какие забавные бывают они в это время. Если вы пропустите три переклички, вас вычеркивают из списка. И шестьдесят франков все равно что брошены в печку.
Мариус начал слушать внимательнее.
— Перекличку делал Блондо, — продолжал Легль. — Вы знаете Блондо?.. У него очень острый и чуткий нос, и он с наслаждением выслеживает отсутствующих. С какой-то коварной целью он начал с буквы П. Я не слушал, — это не моя буква. Перекличка шла недурно. Никого нельзя было вычеркнуть, — вся вселенная была налицо. Блондо был грустен, а я думал про себя: «Блондо, душа моя, сегодня тебе не придется проделать и самой маленькой экзекуции!» Вдруг Блондо вызывает: «Мариус Понмерси!» Никто не отвечает. Блондо с оживившейся надеждой повторяет громче: «Мариус Понмерси!» и берет перо. Я не какой-нибудь бессердечный, милостивый государь. Я тотчас же сказал себе: «Вот славный малый, которого сейчас вычеркнут. Он неаккуратен, значит, он весельчак и гуляка. Это не какой-нибудь примерный студент, не зубрила, вечно сидящий над книгами, не молокосос-педант, съевший собаку в науках, литературе, теологии и всякой премудрости, не надутый дурак. Это — достойный уважения лентяй, который фланирует, отправляется за город, водит знакомство с гризетками, ухаживает за красавицами, который в эту самую минуту, может быть, сидит у моей любовницы. Спасем его. Смерть Блондо!» В это мгновение Блондо обмакивает свое перо в чернила, окидывает взглядом аудиторию и повторяет в третий раз: «Мариус Понмерси!» — «Здесь», — отвечаю я. Вот почему вас не вычеркнули…