Но мне почему-то надо было идти вперёд. Я это понимал точно — только вперёд, только идти. И я шёл. Руки раздвигали широкие листья папоротников и гирлянды мха, ноги ступали тихо и аккуратно — я даже удивился, что так умею. Уши ловили каждый тревожный шорох. Казалось, что нервы напряглись, словно канат, удерживающий немалый груз на самой границе своей прочности.
Лес закончился, и я внезапно вышел на поляну, хоть в этом мрачном лесу такое и казалось невозможным. Но на каменистом пустыре почти не было травы и жизни. В самой его середине горел костер, рядом с которым сидел старик с седой бородой в странной одежде. Его раскосые глаза задумчиво смотрели на огонь. Я сел рядом и тоже стал наблюдать за пляшущими языками пламени. По телу расползалось приятное тепло.
— Всё ещё думаешь, что напрасно тут оказался? — спросил старик.
— Дважды оказаться в одном и том же месте случайно я не мог, — возразил я.
— Но вышел ты сюда случайно, — старик покачал головой.
— В прошлый раз не случайно, а теперь случайно?
— Случай — это следствие предыдущих поступков и свершений.
— Тогда я пойду?
— Куда? — старик указал палкой на кромку леса. Там, под могучими деревьями, стояла девушка с золотыми волосами и плакала. Она показалась мне знакомой, но никак не удавалось вспомнить её лицо. — Туда?
— А что там такого? — я на мгновение повернулся к старику, а когда снова перевёл взгляд на девушку, вместо неё стояла уродливая тварь.
Но теперь я узнавал смутно знакомые черты девушки в чудовище.
— Там? Ничего, если подумать, — ответил старик. — Ещё бы ты думать умел…
Рёв раздался со стороны изменившейся девушки. Слишком близко, словно над ухом. Я обернулся и увидел тварь прямо рядом с собой. Серая лапа с острыми когтями-бритвами ударила меня живот. И наконец я вспомнил её. Злата.
Тьма потянулась ко мне. Я попытался отшатнуться, вскочить — но как будто прирос к брёвнышку, на котором сидел. Меня охватил какой-то потусторонний ужас. Я рвался и силился уйти, но тьма всё приближалась.
— Нет-нет-нет-нет! — закричал я в отчаянии и почувствовал, как меня окутывает… что-то… Одеяло!
Я лежал в небольшой комнате на кровати, застеленной постельным бельем. Одежды на мне не было. Ворочаясь, я, похоже, сам спеленал себя одеялом, которое пришлось долго и медленно распутывать. Во всём теле была слабость, и шевелиться было большим подвигом. Вспомнив, что со мной произошло, я посмотрел на живот — там на месте ран розовела молодая кожа. Сквозь затянутое плёнкой окошко доносился только шорох прибоя — на улице была ночь. Открыв окошечко, я высунулся и посмотрел, где нахожусь. Без сомнения, это был Мобан. На это открытие я истратил все свои силы — и на кровать почти упал.
Я был жив. И, надеюсь, Пятнадцатая была жива. И все, кто выжил в том бою — тоже живы. А остальное — было неважно. Я почему-то был уверен, что найду их всех. Но первой я найду Пятнадцатую и скажу ей то, что так и не успел сказать, лёжа на центральной улице города.
Эпилог
Это был первый день, когда я смог покинуть лечебницу, куда меня пристроили Скаэн и Эл-оли. От нашей полусотни осталось тридцать четыре человека. Все они давно перемешались между собой, и три оставшихся десятника — Пятнадцатая, Хохо и Шасть — еле заставляли эту ораву тренироваться в казармах нори, куда их определили. Куда пропали Первый, Шестой и трое бойцов из их десятка — так никто не узнал. Тогда в городе много кто пропал без следа.
Никто из бойцов ещё не взял себе имя. Они сговорились и стали ждать меня. Местное начальство попыталось их образумить и даже выдвинуло требование получить документы, но пришлось вмешаться Скаэну. С женой и своими бойцами он ждал моего выздоровления в городе, обосновавшись в княжеской резиденции. Согласно договору, командовать бойцами полусотни мог только Скаэн. Правда, все боялись, что после того, как договор закончит своё действие — местные на нас отыграются по полной.