— Я что-то смешное сказал? — разозлился парень и толкнул меня в плечо.
Вино выплеснулось из наполненного кувшина на стойку бордовой кляксой. Я вытер пятно рукавом и поставил кувшины, а затем двинул крепышу в зубы.
— Ты чё, волчара?! — заорал он, бросаясь на меня.
Я попытался увернуться, но оступился и задел локтем соседний столик, опрокинул всё, что на нём было, и упал на пол. Быстро перекатился, вскочил на ноги, готовый к бою. В голове шумело от выпитого вина и острых ощущений.
Краем глаза я увидел, как мой друг колотит кого-то по башке деревянной кружкой, а его сосед уже отломил ножку у табуретки и готовится садануть Кигана вдоль хребта. Я громко и заливисто свистнул, бросаясь на противника, и начал мутузить его по голове кулаками. Трактир наполнился шумом и грохотом, победными воплями и жалобными криками, звоном бьющейся посуды и глухими звуками ударов.
Сбоку кто-то толкнул меня и повалил на пол, я едва успел уклониться от тяжёлого сапога, сам двумя ногами ударил пьяницу, который намеревался раскроить мне череп кочергой. Мужик отлетел, спиной впечатался в барную стойку и перевалился через неё вперёд затылком. Я схватил кочергу, которую он выронил, и поднялся на ноги. В крови бурлила пьянящая молодецкая удаль.
В полумраке таверны блеснул нож, дошло и до этого. Кочерга мелькнула в воздухе и обрушилась на руку негодяя, ломая хрупкие кости с сочным шлепком. Нож отлетел куда-то в угол.
Я огляделся, в шаге от меня Киган отчаянно душил усатого мужика, одного из вчерашних игроков. Усатый, багровея от натуги, пытался одной рукой расцепить длинные пальцы гаэла, а другой рукой колотил его по рёбрам.
Кто-то ударил меня в спину чем-то тяжёлым, и из лёгких вышибло весь воздух. Я упал, не в силах вдохнуть, закрыл голову руками, тут же получил сапогом по локтям. Ублюдок целился в лицо. Следующий замах я увидел заранее, и крепко обхватил ногу. Этого он не ожидал, но на ногах устоять смог. Я нашарил в его же сапоге нож, выхватил его и воткнул ублюдку в бедро. Он заорал и вырвался из моих объятий, но я успел напоследок ударить его в коленную чашечку кулаком.
Я подобрал кочергу и огляделся по сторонам. Кабацкая драка превращалась в безумное побоище, но остановить это не смог бы даже Господь, спустись он сейчас на землю.
— Подходи по одному! — заорал я, размахивая кочергой, но тут что-то ударило меня в висок и я отключился.
Пробуждение оказалось мучительным. Сначала удалось разлепить один глаз. Открылся вид на чёрный от копоти потолок. Потом удалось разлепить второй глаз. Пришло осознание того, что я лежу в нашей комнате на втором этаже, а вместе с осознанием пришла боль.
Болело всё, казалось, что всю ночь меня били камнями, топтали лошадьми и растягивали на дыбе, а потом пару раз спустили с лестницы. В глотке выжженная пустыня, во рту нагадила стая гоблинов. Я попытался приподняться, но к горлу подкатила тошнота, и я обессиленно рухнул обратно. Только из пересохшего рта вырвалось неясное сипение.
— А, очнулся-таки? — спросил меня знакомый голос.
В ответ я издал стон, обозначающий «скорее нет, чем да». Послышался смех, от которого тошнота снова полезла наверх.
— Вот это я понимаю, покутили на славу, — произнёс голос. — Весь трактир разнесли, чуть по брёвнышку не раскатали.
Неимоверным усилием воли я повернул голову. Боль накатила как раскат грома, как огненный шквал.
Киган сидел на тонком матрасе и аккуратными стежками зашивал порванную одежду. С виду и не скажешь, что он вчера выпил почти два кувшина вина. Разве что на чуть припухшем лице несколько синяков. Свой внешний вид я боялся даже представить.
— Паршиво выглядишь, — подтвердил Киган. — А нам скоро к наместнику, почти уже полдень. На, выпей.
Дрожащими руками я взял бутыль и припал к нему, словно к святому источнику. Живительная влага покатилась внутрь меня, исцеляя раны и придавая бодрости. В голове немного прояснилось. На самом деле это был обычный рассол, но в тот момент он казался мне целебным нектаром.