Вспомнил Владимир Николаевич и музей мадам Тюссо, когда три года назад имел возможность его посетить. В первую очередь, запомнился яйцеобразный купол, непонятно, почему-то салатного цвета. Была зима, они тогда сильно продрогли, праздно разгуливая по улицам Лондона, и, посетив знаменитый музей, убили сразу двух зайцев: и музей посмотрели, и согрелись. И от этого сочетания, воспоминания лондонского музея до сих пор носили серый и невыразительный характер. Все экспонаты смешались в одну большую кучу и не запомнились в деталях. Хотя ему показалось, что экспонаты лондонского музея выглядят более реалистично, чем увиденные сегодня.
Первые залы музея потребовали достаточно много времени для знакомства с выставленными фигурами. Понравилась фигура Ясира Арафата. Владимир долго его рассматривал с разных сторон. Да, наверное, похож. Задержался и в следующем зале – тоже было интересно и выполнено качественно. Запомнились политические деятели двадцатого столетия. Отметил качественное выполнение фигуры Сальвадора Дали. А вот Христофор Колумб вызвал даже не разочарование, а скорее удивление, выставленная фигура отважного мореплавателя больше соответствовала провинциальному служителю церкви, причем выполнение желало лучшего: на всех гостей музея смотрело не лицо, обветренное океанскими штормами, а скорее безжизненное лицо куклы Барби в мужском варианте. По мере знакомства с многочисленными лицами различных деятелей, а в музее было представлено большое количество испанских исторических персон, детали становились все более незапоминающимися, стали стираться опять в общую массу глаз, подбородков, усов и причесок. Не пройдя и половины залов, он был предупреждён, что время для осмотра заканчивается, что необходимо поторопиться. Пробежав по оставшимся экспозициям, Владимир Николаевич не переставал удивляться: какая-то непонятная смесь детских литературных героев, эпизодов криминальных событий, пыток, узников и фантастических персонажей. Были и какие-то механические насекомые, сороконожки и муравьи. Наконец-то он вышел на улицу, сразу почувствовав разогретый за день городской воздух. После посещения музея осталось чувство неудовлетворенности, где ходил и что увидел – не совсем понятно.
На улице уже темнело, в ближайшее время включат уличное освещение. Горожане, а, может быть, и гости города Барселона, как обычно в вечерние время, торопились успеть выполнить задуманное, спешили по своим делам. До ужина оставался час времени, на судно идти не хотелось. Капитан не торопясь направился в строну проходной порта. Еще издалека, подходя к судну, капитан отметил, что вахта службу несет исправно: у трапа уже стоял старший помощник, вызванный вахтенным матросом, дожидался капитана. Выслушав доклад старпома о ходе выгрузки и то, что на судне все в порядке, капитан и без доклада по тому, как приподнялся трап, определил, что выгрузка ведется с опережением графика.
После ужина капитан прошел к себе в каюту. «Пойти еще, что ли, пройтись по набережной? – размышлял Владимир Николаевич, – может, старшего механика взять с собой погулять?». Старшего механика в каюте не оказалось. Дозвонившись до машинного отделения, капитан предложил старшему механику пройтись подышать свежим воздухом. Но «дед» Игорь Валерьевич категорически отказался, объяснив, что, пользуясь моментом, они проводят профилактические работы с третьим дизель генератором. Старший механик добавил, что надеется к четырем часам утра закончить работу, так как уже определились с проблемой генератора.
Владимир Николаевич остался на судне. Решил, коль появилась такая возможность, позаниматься английским языком. Жизнь заставила его относиться к дисциплине «английский язык» с большим уважением. Он давно взял себе за правило регулярно заниматься английским языком, используя принцип «лучше меньше, но чаще». Используя любую возможность, еще работая помощником, старался ежедневно заниматься изучением языка. С английским в школе у него всегда были проблемы, предмет никак не давался к освоению. Да и русский, как у многих его одноклассников, также был не блестящим. Ситуацию усугубляла сама преподаватель английского языка в старой школе, в которой он начинал учебу. Преподаватель была в возрасте, плохо видела, носила очки с толстыми линзами и, как отмечали сами ученики, английский, сверх школьной программы, сама забыла много-много лет тому назад. Занятия проходили неинтересно, и по этой причине школьники на уроках занимались чем угодно, только не английским языком. Он помнил, как в шестом классе от нечего делать они с товарищем ползали под партами, собирая всю классную пыль с пола. Мама каждый раз по возвращению дитятки из школы удивлялась его внешнему виду. «Чего вы там делаете? Чем вы там занимаетесь на уроках?» – в этих случаях спрашивала она сына. Были и периодические трепки дома после возвращения мамы с родительских собраний. А в случаях, когда дома был отец, вернувшись с моря, вторая часть родительских собраний превращалась в реальные семейные нагоняи.
С переводом в новую, только что построенную школу, ситуация стала еще хуже. Дело в том, что новая учительница, в отличие от преподавателя в старой школе, была сама требовательность, малейшее невыполнение домашнего задания в каждом случае заканчивалось неудовлетворительной оценкой. Занятия проводились совершенно в другом режиме, требующем от школьников и тщательной домашней подготовки, и активного участия на самих занятиях. Но, к великому сожалению, как это часто бывает – момент был упущен, Вовка имел очень серьезные проблемы. Но, оказывается, возраст все же берет свое, и после очередных летних каникул он как-то резко изменил отношение к учебе. «Похоже, повзрослел, наконец», – сказал тогда отец. В начале учебного года седьмого класса Вовка сел на первую парту и начал производить попытки вписаться в общий режим классных занятий. Коллектив был новый – «сборная солянка» со всей округи, но костяк составляли оставшиеся ученики прежнего класса. Как он помнил, поначалу было очень тяжело, некоторые одноклассники в открытую смеялись над его ответами на уроках. К завершению учебного года Вовка все же получил по английскому заветную твердую тройку. Ситуация стала понемногу выправляться. А когда уже в девятом классе появились намерения поступать на судовождение, английский язык стал для Вовки одним из основных предметов, хотя надо отметить, что ситуация была уж не совсем провальная, потому что по математике и физике и в старой школе и в новой у него были пятерки. На выпускном экзамене преподаватель после Вовкиного ответа в сердцах произнесла: «Владимир, ну что же ты так раньше не занимался. Ведь можешь же отвечать как надо». В итого Вовка получил оценку «хорошо».
За время обучения в институте старался держать эту дисциплину всегда под контролем, шел всегда с оценкой «хорошо», но твердые знания получил, как он считал, только когда ему пришлось учить английский на курсах повышения квалификации при пароходстве. Владимир Николаевич закончил все три курса подготовки по английскому языку при пароходстве и получал в то время надбавку к зарплате. Были такие времена, потом они изменились и за знание никаких надбавок уже не предполагалось. Судоводитель должен знать язык без каких-либо надбавок, или ты не соответствуешь своей должности. Требуемые знания поддерживались путем систематических занятий в виде самоподготовки.
Остатки вечера прошли неожиданно быстро, за иллюминатором была уже ночь, вступившая в свои полные права. Отложив книгу на английском языке, Владимир задумался, опять вспомнилось то судно, на котором они работали с начальником радиостанции Станиславом Ивановичем. А все же, какой был сплоченный экипаж. Такие дружеские отношения между членами команды достигаются годами больших усилий. Для этого требуется лидер и лидер не как сухой администратор, а лидер, как уважаемый человек, обладающий такими качествами, как честность, принципиальность и, конечно же, высокий профессионализм. Михаил Павлович совершенно не случайно сплотил такой экипаж. Тот экипаж до сих пор является для Владимира примером, к которому он всегда стремился, формируя уже свою команду. Один раз, как он сам считал, ему это удалось. Три года назад у него на теплоходе «Двина», на котором он уже отработал капитаном семь лет, экипаж подобрался, на удивление, хороший – отличные парни, грамотные, трудолюбивые и веселые. Отработали контракт на одном дыхании, весело и без каких либо проблем. Старпом был опытным, с ним он не знал забот, все сделает вовремя и без каких-то замечаний. Второй подобрался тоже грамотный специалист. Третий помощник был молодой, но имея перед глазами достойных и ответственных работников, тянулся за ними. И рядовой состав не вызывал беспокойства. Возглавлял палубную команду боцман Андрей Петрович, отработавший к тому времени у него три года матросом. И вот, несмотря на его неоднократные предложения закрепить всех этих парней за его «пароходом», отдел кадров плавсостава, постоянно затыкая дыры экипажей других судов, рассовало его людей по различным «посудинам». Хотя люди хотели работать с ним. Вспомнил Владимир Николаевич и задекларированное в Уставе службы право капитана на формирование экипажа и усмехнулся: «Если бы это было реально так, а то часто присылают далеко не тех, на кого даешь запрос, или вообще присылают с «последним китайским предупреждением». Хуже было, когда неожиданно присылали кого-то из знакомых или родственников сотрудников пароходства, не собиравшихся изначально достойно трудится. Он привык оценивать членов экипажа по их реальным результатам труда. Кого бы ни направляли, если работает достойно, то и вопросов нет. Не хочет работать, то после двух попыток наставить на путь истинный расставался с этими залетными членами экипажа. Поначалу на него пытались влиять и давить, а потом даже ставили в пример. Приходилось несколько раз реально ругаться с отделом кадров компании:
– Я же просил старпома не менять, а вы мне кого прислали, это не работник, – пришлось отстаивать старпома, отличного парня, с которым была договоренность о его дальнейшей работе у него на судне.
– А чего вам новый старпом не нравится, – упирался инспектор отдела кадров плавсостава.
– Да он, как я смотрю, не работник, – пришлось тогда ему лезть на рожон.
– Как не работник, что, пьет что ли? – не сдавался работник компании.
– Да, лучше бы пил, напился бы раз, протрезвел и в бой. А этот просто не работает, – пришлось опять ему давать разъяснения.
Ответ был традиционный – воспитывайте.
– Да что, у меня трудовая колония или исправительное учреждение. У меня судно и мне требуются грамотные и ответственные люди. А вот вы, если считаете, что это приемлемые подходы, и воспитывайте и пришлите мне ответственных людей. Ответственных людей, пусть неопытных, мы воспитаем сами и всему научим. А вот тунеядцев и безответственных не научить. Такие работники нам не нужны.
От производственных неприятных дум Владимира Николаевича отвлек звук заработавших мощных насосов домкратов крышек грузовых трюмов. До окончания вахты третьего помощника оставалось десять минут, выгрузка была остановлена. Владимир Николаевич увидел, как уехал последний загруженный тяжелый грузовик, как начали расходиться уставшие работники порта. На главной палубе появился вахтенный механик. Вскоре трюма были закрыты, суета на палубе прекратилась, стало тихо. Владимир Николаевич обратил внимание, что весь причал судна покрылся горками серого свекольного жома. «Значит, начали халтурить, торопиться и под конец рабочей смены начали работать неаккуратно. Много рассыпали, надо писать письмо», – оценил обстановку капитан.
Владимир Николаевич вызвал к себе в каюту только что заступившего на вахту второго помощника.
– Алексей Дмитриевич, ты обратил внимание, сколько рассыпали жома, сколько его осталось на причале? Требуется подготовить письмо в адрес стивидорной компании и грузополучателя. Передай старпому, пусть подготовит письмо. Утром мы его откорректируем и передадим агенту. А еще лучше – ты подготовь его сам и передашь при смене вахт старпому, он посмотрит, а ты потренируешься в написании. Письмо не будет лишним, много рассыпали, – дал указания капитан.
Судовые часы над рабочим столом кабинета показывали, что новые сутки наступили уже час назад. Пора и отдохнуть, капитан прошел в спальню.
Рано утром капитан проснулся задолго до завтрака, присутствовала тревога за рассыпанный груз. За остатки ночи причал привели в порядок, весь рассыпанный груз был собран и удален. «Теперь заново будут мусорить и терять драгоценные гранулы», – подумал капитан. Старший помощник подготовил необходимое письмо, Владимир Николаевич проверил, подправил, уточнил некоторые детали. Через десять минут готовое письмо лежало на столе у капитана. Письмо содержало обращение к руководству стивидорной компании и к грузополучателю, указывался факт потери груза на причале порта в виде россыпи свекольного жома из-за небрежной работы стивидорной компании. А самой главной мыслью письма была фраза о том, что в случае возможных претензий со стороны грузополучателя по недосдаче груза, претензии будут отклонены по вышеназванным причинам.
ebooksa