Иван Муравьёв
Южный Крест или Мечты сбываются
Выход «Южного Креста» в публикацию закономерно вызвал вопросы от заинтересованных читателей. К сожалению, часть этих вопросов была вызвана не интересом к рассказу, а другими соображениями. Меня спрашивают, кто был прототипом Данила и действительно ли он нарушал торговое эмбарго Кубы. Интересуются, как называлась яхта, замеченная нами в дрейфе у берегов Гаити. В связи с этим, считаю нужным сделать необходимое пояснение: все без исключения события в данном тексте являются плодом авторского вымысла. Все совпадения имён, дат, географических названий и сюжета являются случайными. Местоимение «Я» в данном тексте обозначает на Автора, а вымышленного персонажа.
Когда мне было шесть лет, я прочитал книжку. Сейчас я, увы, не помню ни автора, ни текста. Помню только, что говорилось в ней про морские экспедиции. Иллюстрации в книге были замечательные, как раз для тогдашнего меня: я часами мог рассматривать рисунок каравеллы в разрезе, парусное вооружение баркентины и прочее. Для ребёнка-горожанина, живущего у широкой, но такой известной Волги, впитанная доза морской романтики была сокрушительной: на время я пропал для общества, бредил пассатами, шкотами, кильблоками и прочими жвакагалсами. Тогда же пообещал во всеуслышание, что обязательно отправлюсь на паруснике на Карибы. Чтобы Южный Крест. И пираты. Местная продвинутая молодежь (в моем продвинутом детском садике) подняла меня на смех. "Послушай, старик" — увещевали они (было круто вот так обращаться, "старик") — "пока мы повзрослеем, парусников не останется вовсе". В глубине души признавая их правоту, я не переставал мечтать. Вот я стою у штурвала, ведя по компасу корабль сквозь ночь, вот встречаю в открытом море фрегат под «Юнион Джеком», вот схожу на берег, прихрамывая (не знаю почему, может, пиратами навеяло). Моремания продолжалась, тихо, без манифестаций, но судомодельный кружок, занятия плаванием, увлечение океанологией — многое нанизывалось на эту невидимую нить.
И вот, представьте себе, всего 35 лет спустя после прочтения той книги я стоял на руле парусника безлунной карибской ночью с заряженным картечью пистолетом на боку и вполголоса крыл в морского черта бабушку всех пиратов, из-за которых приходится идти без огней и жечь солярку. А потом через день мы были остановлены фрегатом Royal Navy, из-за чего экипаж заимел недостающее горючее, а я — разрыв связок на голеностопе. Вот так они и сбылись, мои детские мечты, с точностью до буквы.
Впрочем, обо всём по порядку.
К началу первой главы нашего повествования я успел выучиться, обзавестись семьёй и радикально сменить место жительства. Работа, дети, заботы по дому — обычная житейская круговерть. Впрочем, я состоял членом местного парусного клуба, хотя все наши приключения ограничивались воскресными покатушками под парусом по реке Делавар.
Как и все виденные мной клубы, Делаварский парусный состоял из новичков, приходящих и уходящих каждый год, постоянных участников и стоящей наособицу элиты. Как раз элита вела совсем другую, более интересную жизнь, из них постоянно кто-нибудь ездил на гонки, регаты, перегоны… к ним-то я и обратился. ”Нет проблем!” — сказал шкипер клуба, и меня включили в лист рассылки, пообещав от себя рекомендацию: как видно, я был в клубе на хорошем счету. Не прошло и двух недель, как в почтовом ящике оказалось весьма увлекательное предложение.
Народ с парусного клуба искал добровольцев в перегонную команду. Один их общий знакомый, по профессии учёный и по складу души авантюрист, выйдя на покой, в корне поменял уклад жизни: продал квартиру и купил 45-футовый парусный катамаран. Этот-то катамаран и нужно было пригнать к месту временной стоянки во Флориде с Британских Вирджинских островов, которые стараниями сэров Уолтера Рэйли и Генри Моргана с XVII века имеют славу крупнейшего торжища парусников. Я уже было расстроился, так как Британские Карибы были для меня без визы недостижимы, но народ меня успокоил, сказав, что все равно растаможка будет на Пуэрто-Рико, и значит, я смогу присоединиться к команде там и все время плавания формально не покидать территории США (Пуэрто-Рико — палуба — Флорида). В другие порты заходить они не собирались, планируя преодолеть тысячу двести миль до Флориды в один длинный перегон.
Собирать справки и готовить документы для меня — занятие не из приятных, но оставшиеся две недели я просто летал: к врачу освидетельствовать здоровье, к шкиперу клуба за рекомендацией… Меня дразнила и манила предстоящая мне неделя под парусом, первый долгий перегон в моей жизни. И вот, наконец, настал тот день, когда рейсовый лайнер оторвался от полосы, перелетая из слякотной зимы Северо-Востока в палящий зной Пуэрто-Рико. Не знаю как вас, дорогой читатель, а меня волнует суета автобусных станций, гудки поездов на вокзалах, несмолкающий гул аэропорта. В этих местах для нас чуть-чуть приоткрывается веер путей, доступных в жизни. Подумать только, можно просто вот так, прямо сейчас, улететь, например, в Аддис-Абебу, пройти дорогами Николая Степановича или сэра Артура, или найти свой путь, и рассказать о нём, когда придёт время. Вот господин судовладелец, например, сменил кабинетную жизнь на долю морского бродяги. По письмам судя, нервничает, скупится, но не жалеет пока.
Пуэрто-Рико свалилось на меня со всех сторон разом, ослепив солнцем, оглушив хаосом гудков и музыки, доносящейся из каждого открытого окна, забив обоняние густым ароматом сигар и гниющих фруктов на обочинах. Осязанию тоже досталось, когда я неосторожно облокотился на раскалённый багажник такси. ”Первый раз здесь?” — спросил таксист, рассматривая в зеркале заднего вида мою физиономию. Улыбнулся на мой обалделый кивок и заключил: ”Привыкнешь еще, потом захочешь вернуться”. С ветерком доставил меня к въезду в марину, получил причитающееся, газанул и ввинтился в беспорядочный поток машин на Калле дель Трен.
Марина «под флюгером» ничем не отличалась от других, мною виденных: та же хаотическая на первый взгляд мешанина яхт у причалов, мельтешенье тузиков, гудение автоцистерн, развозящих горючее. Катамараны, как самые широкие и неповоротливые, швартовались ближе к выходу, туда я и направился. Возле первого, подходящего под описание, возился, выводя на борту новое название, рыжебородый мужик, одетый в ветхую футболку и выгоревшие до снежной белизны джинсовые шорты (для понимающих — статусные атрибуты морского волка).
— Хэллоу! — поздорвался я — Ай эм Иван. А ю зе скиппер?
— Привьет, Иван — отвечал мужик — Я Данил. Прыгай aboard!
Вот так состоялось моё знакомство с капитаном Дэниелом Бэйкером. Человек интересной судьбы, он работал в НАСА инженером, а когда начались совместные полёты на «Мир», был приглашён в Россию, работал в Звёздном и лихо рассекал по московским улицам на дизельной «Оке». Потом разругался с начальством, уволился, превратил хобби в профессию и сейчас работает по доставке яхт, без ограничений (от так и сказал, по-русски, ”Без ограничений!”, подняв вверх перемазанный краской палец).
Мне навстречу из салона выпрыгнул господин судовладелец. Был он сухощав, подвижен и напоминал Суворова, если вы можете представить генералиссимуса в тёмных очках и ветровке. Быстро кивнув на моё приветствие, он представил меня своей жене (Мэри-Лу, на двадцать лет его моложе, ну точно авантюрист!) и остальной команде.
Команда, кстати, подобралась странная, с бору по сосенке. Формально подходящие под строгие критерии страховой компании, мы все весьма различались.
— Пол, Пол Джексон. Смотрит прямо, пожатие крепкое, да и форма одежды привычно-мореманская. Тоже уникальный в своём роде: айтишник, консультант, весьма известный, живёт с женой на яхте, снабженной спутниковым Интернетом, откуда и работает. Морской опыт сравним с даниловым (что потом сослужит нам дурную службу).